Грейс знала, что он подразумевает «простых» и остальное население. Она вздохнула: Дональд был прав. Ее Дональд всегда прав, это был такой мудрый человек. Он уже объяснял ей разницу между «простыми» – так он называл собственно жителей деревни – и другими, среди которых были семейства Фарлеев, увлекающихся охотой Тулов, доктор, школьный учитель – она вспоминала их в порядке значимости. О, да, Дональд был прав.
Когда это началось? Когда Грейс стала повторять себе по нескольку раз в день, что она счастлива? Месяца через три после свадьбы? Да, даже чуть раньше. Первые дни супружеской жизни оставляли ей совсем мало времени для раздумий о собственной персоне: надо было заниматься их большим, состоящим из восьми комнат, домом – Грейс помогала в этом миссис Бленкинсоп, правда, та работала неполный день, – и входить в курс дел жены приходского священника, что включало в себя не только посещение прихожан, но и участие в работе Женской гильдии, кружка швей, в литературных вечерах – последнее было нововведением викария. Так что к ночи Грейс чувствовала некоторую усталость. Иногда она садилась на ковер перед камином, положив голову на колени Дональда; его рука покоилась на ее волосах, и Грейс почти засыпала, слушая его нежные слова.
– Моя энергичная девочка работает на пределе своих стараний и сил.
– Нет, нет… не на пределе, – часто ее голос звучал так, как будто она разговаривала во сне.
– Я уложу тебя в кровать и укрою одеялом.
Когда он говорил таким тоном, Грейс загоралась. Придавая своему голосу интонации капризного ребенка – хотя ей самой это было не по душе, – она спрашивала:
– О, Донни, разве ты не ляжешь со мной?
– Нет, не лягу. Вставай.
Он брал ее на руки и с притворной строгостью говорил:
– Как же ты сможешь помогать мне завтра, если не выспишься как следует?
– Но, Дональд…
– Никаких «Дональд». Тебе время спать.
– И тебе тоже… – ее палец очерчивал линию его губ.
– После того, как я закончу свою проповедь.
– Но ты закончил ее вчера.
– Нет, еще и не приступал. Сначала я должен был написать речь для субботнего выступления в Ньюкасле.
– О, Дональд, – ее голова устало опускалась ему на грудь. Он нес Грейс наверх в комнату и там, игриво шлепнув, опускал на кровать. Он никогда не оставался в спальне, пока она раздевалась. Через какое-то время, когда Грейс уже лежала, он входил в комнату, гладил ее волосы, целовал в губы, в глаза, поправлял одеяло, потом гасил свет. Иногда она, счастливо вздохнув, засыпала, но по мере того, как пролетали дни, она по окончании процедуры со светом и одеялом все чаще начинала раздраженно пинать постель или переворачивалась на живот и зарывалась лицом в подушку… Она еще не плакала – пока…
