Именно поэтому пять лет назад я и начал моделировать взаимоотношения хищник—добыча в качестве средства сохранения фиксации цели. Голодные хищники – стая гиен, африканские гиеновые собаки, загоняющие добычу львицы – от цели не отклоняются. Обстоятельства могут заставить их импровизировать, однако о своей цели они никогда не забудут. В результате возникла программа под названием «ОХОТА», которую можно было использовать для управления любой системой агентов, поддерживая целенаправленность их поведения.
Я сказал:
– Вы использовали «ОХОТУ» для программирования индивидуальных устройств?
– Да.
– Так в чем же проблема?
– Точно сказать не могу.
– В смысле?
– Нам известно, что проблема существует, но в программе ли дело или в чем-то другом, нам не известно.
Я нахмурился:
– Это же просто скопление микророботов. Их можно заставить делать все, что нужно.
Рикки смущенно взглянул на меня, оттолкнул кресло от стола и встал.
– Давай я покажу тебе, как мы производим наших агентов, – сказал он. – Тогда ты лучше поймешь ситуацию.
Мне было интересно на это посмотреть. Дело в том, что многие уважаемые мной люди считали молекулярное производство попросту невозможным. Одним из основных теоретических возражений против него было время, необходимое для создания работающей молекулы. Типичная искусственная молекула состоит из 10 000 000 000 000 000 000 000 000 составных частей. Расчеты показывают, что, даже если вам удастся собирать ее со скоростью миллион частей в секунду, построение одной молекулы все равно займет около 3000 триллионов лет, а это больше, чем возраст Вселенной. Это называлось проблемой времени построения.
Я сказал Рикки:
– Если вы наладили промышленное производство, значит, вы должны были решить проблему времени построения.
– Мы ее и решили.
– Как?
– Подожди немного, увидишь.
Я последовал за Рикки к очередному на нашем пути воздушному тамбуру. На стеклянной двери было по трафарету написано: «МИКРОПРОИЗВОДСТВО». Рикки жестом пригласил меня войти.
– По одному, – сказал он. – Иначе система нас не пропустит.
Я ступил в тамбур. Двери с шипением закрылись за мной. Снова порывы ветра: снизу, с боков, сверху. Я уже начал к ним привыкать. Открылась вторая дверь, я вышел в коридор, ведущий в большое, ярко освещенное помещение.
Рикки вышел следом за мной, он что-то говорил на ходу, но что именно, я не помню. Мне не удавалось сосредоточиться на его словах. Поскольку теперь я оказался внутри главного производственного здания – огромного, лишенного окон пространства, похожего на гигантский ангар. А посреди ангара стояло некое устройство немыслимой сложности, казалось парящее в воздухе, сверкая, точно драгоценный камень.
