– Спасибо, – прошептала она одними губами, и тут отец Маног громко кашлянул.
– Повторяй, за мной, дитя: «Я, Мэри Кэтрин Макгиллакатти, беру тебя, Питер Кейси О'Рурк, в законные мужья…»
Губы Кэтрин зашевелились, но слова отказывались проходить через ее горло, тогда она откашлялась и сделала новую попытку, но у нее опять не получилось ни звука.
Присутствующие подались вперед, ожидая услышать слова, которые неизменно трогают человеческие сердца, и это заставило Кэтрин остановить взгляд на распятии. «Господи, помоги!» – взмолилась она и в тот же момент осознала, что ей нельзя поддаваться панике.
Тихий ропот пронесся по рядам у нее за спиной, и Кейт услышала дыхание отца – словно кузнечный горн раздувал жаркое пламя.
О'Рурк посмотрел на нее с нескрываемой тревогой.
'– Ты уверена, что это тебе по силам, Мэри Кэтрин? – серьезно спросил он.
– Да-да, со мной все в порядке, – прошептала она. – Просто горло пересохло. – Кейт обернулась к священнику: – Можно мне немного воды?
– Конечно, дитя мое! – Отец Маног подал ей чашу с вином, и Кэтрин жадно припала к краю чаши. Вино быстро оживило ее, вернув былую отвагу.
Ощущая спиной пристальный взгляд отца, Кэтрин решительно расправила плечи.
– Я, Мэри Кэтрин Макгиллакатти, беру тебя, Питер Кейси О'Рурк, в законные мужья, в горе и радости, отныне и навеки…
Голосом, звучавшим как нежный колокольчик, она приносила брачный обет, и ее глаза блестели от непролитых слез. Но даже сейчас она была благодарна О'Рурку за то, что он поддержал ее.
Договорив слова обета, Кейт опустила взгляд к их соединенным рукам. Остальной обряд промелькнул для нее словно сон. Она смотрела, как О'Рурк снимает с правой руки кольцо и надевает его на ее безымянный палец.
– Позже куплю другое кольцо, если захочешь, – прошептал он.
Кольцо действительно оказалось слишком большим, но Кейт подумала, что это не имеет никакого значения, раз их брак временный.
Потом священник объявил их мужем и женой и представил присутствующим как мистера и миссис Питер Кейси О'Рурк.
Волна невероятного облегчения захлестнула Кэтрин, и она едва ощутила поцелуй, которым Питер наградил ее. Потом он взял ее под руку, и органист заиграл невероятно унылый марш, под который Кейт с новообретенным мужем отправилась к выходу из церкви.
Приписав свой краткий приступ слабости ребяческому чувству вины, оказавшись на улице, Кэтрин отказалась от помощи Питера и сама забралась в экипаж отца. Она была невероятно зла на весь мир, хотя и не могла бы объяснить почему: ведь ее план сработал безукоризненно и ей следовало бы радоваться, а не огорчаться. А тут еще О'Рурк со своими дьявольскими ухмылками.
