В общем, возвращай дочь отцу, а в день, когда мы возьмем великую Трою, ты будешь щедро вознагражден. Клянусь честью, ты получишь втрое, а то и вчетверо больше того, что стоит эта рабыня.
– Нет, сын Пелея! – зло отозвался Агамемнон. – Не думай, что тебе удастся провести меня своими туманными обещаниями. Если ты так настаиваешь на возвращении Хрисеиды отцу, то знай, что я сумею возместить утрату: приду в твой шатер и заберу себе розовощекую Брисеиду.
Что ответил ему Ахилл, представить себе нетрудно. Мы не приводим здесь его слов лишь потому, что не хотим снижать эпический строй повествования. Достаточно сказать, что самыми мягкими выражениями в его устах были: «мешок с дерьмом», «ублюдок» и «сучья морда».
Разгневанный герой удалился в свой лагерь и отказался участвовать в военных действиях. Тщетно спустившаяся с Олимпа Афина пыталась уговорить Ахилла отказаться от своего решения.
Известие о его самоустранении было воспринято по-разному: троянцы возрадовались, ахейцев охватила паника. Одного только Терсита решение Пелида оставило равнодушным. Кто-то слышал, как он в ночной темноте вопрошал Афину.
– О богиня мудрости, – будто бы говорил он, – о светоносная и ясноглазая, скажи, кто, по-твоему, из ахейцев хуже: разбойник Ахилл, ворюга Одиссей или мздоимец Агамемнон? Не отвечаешь? Это значит, что все трое друг друга стоят!
Затеяв склоку с Афродитой и Ахиллом, Зевс допустил ошибку: дело в том, что все боги – кто в большей, кто в меньшей степени – «болели» за одно из двух воинств. Болельщиков, разбившихся на два лагеря, возглавляли Афродита и Аполлон (они стояли за троянцев), и Гера с Афиной (выступавшие за ахейцев). Были, правда, и такие, кто болел то за одних, то за других. Например, Посейдон сначала покровительствовал Идоменею и обоим Аяксам, а потом, когда Ахилл убил одного из его сыновей, перешел в лагерь противника. Гефест тоже поддерживал то Трою (когда он пребывал в мире с Афродитой), то греков (когда они с женой были в ссоре). И еще один пример непостоянства: Фетида помогала ахейцам, пока воевал Ахилл, но как только ее разгневанный сын укрылся в своем шатре, сразу переметнулась на сторону троянцев.
Наконец генеральная ассамблея закончилась, и все разошлись; остались только Гера и Афина.
– А вы чего сидите? – спросил Зевс. – Мне с вами не о чем больше толковать.
– Супруг мой и брат, – заговорила Гера, – я сама кое-что хочу тебе сказать. Ты самодур. Ведь все наши с Афиной старания пошли прахом! Неужели тебе угодно, чтобы подлый Парис, поправший священный закон гостеприимства, продолжал наслаждаться с Еленой?
