На корме на связке канатов сидел юный воин – рыжеволосый и зеленоглазый Леонтий – единственный сын Неопула, царя маленького острова Гавдоса, что милях в двадцати от Крита. Юноша слышал воркотню Стенобия и понимал, что кормчий раздражен, но, будучи совсем неопытным, все же не мог не прислушаться и к словам капитана: даже если и не очень верить в миф о Талосе, зачем подставлять судно под камни? Ночь такая тихая, якорь вполне можно бросить вдали от берега. И ради чего рисковать? Ради нескольких метров каната? Все равно утром рабы вытащат судно на берег!
Всего два дня прошло с момента, когда они покинули Гавдос, а Леонтию казалось, что путешествие длится уже бог знает сколько времени. Вообще, не считая поездки с дядей Антифинием в Фест, он никогда не покидал своего острова. И хотя Леонтия приводила в восторг сама мысль, что он будет сражаться бок о бок с такими знаменитыми героями, как Аякс Теламонид или Ахилл, то есть с существами, равными в его представлении богам, юноше все же было страшновато. Да, не очень приятно знакомиться с миром во время войны. Леонтию только-только исполнилось шестнадцать, и всего несколько дней назад он стал обладателем chiton amfimaschalos – короткой туники, надев которую, юноши из зажиточных семей Гавдоса как бы оповещали сограждан о своем совершеннолетии. Об отце Неопуле у Леонтия остались весьма смутные воспоминания – время размыло его образ. В последний раз он видел отца девять лет назад, когда тот уезжал на войну. Больше о нем никто ничего не слышал.
– Просыпайся, Леонтий, солнце уже поднялось, – сказала ему мать. – Твой отец уезжает в далекую Трою. Скоро начнется обряд жертвоприношения.
Жертвоприношение! При воспоминании о том дне у Леонтия и сейчас сжимается сердце. Его козочку, его белоснежную козочку, которой он дал даже имя и с которой играл еще несколько часов назад, убили только для того, чтобы задобрить Посейдона! Правда, мама предупредила: «Леонтий, не играй с жертвенными животными, знай, рано или поздно их возложат на алтарь».
Но он, упрямец, все равно играл с ними. Нет, наверное, Посейдон – злой бог, если за то, чтобы ненадолго усмирить море, ему потребовалась жизнь такого милого создания. А перед отплытием на войну самого Леонтия в жертву богам принесли тельца.
– О Гемонид, – обратился он к сидевшему напротив пожилому мужчине, – ты, видевший свет и знающий больше, чем узнаю я, даже если мне удастся пережить старого Тифона, скажи, разве справедливо убивать ни в чем не повинных животных только для того, чтобы отвести от себя гнев какого-нибудь бога?
