Когда вновь установилась тишина, Гемонид попросил Ариакса продолжить рассказ. Но хвастун не сразу откликнулся на эту просьбу: сознавая, что взгляды всех присутствующих направлены на него, он медленно встал, злобно огляделся по сторонам и направился к двери, еще не решив: броситься ли догонять своего врага или воспользоваться наличием многочисленных слушателей, чтобы они могли раз и навсегда убедиться, какой он непревзойденный оратор. К всеобщему удовольствию, второе решение возобладало.
– Вот что сказал пастырь народов Агамемнон: «О, ахейцы, много лет прошло в тщетных попытках разрушить стены Трои. Многие из нас погибли в этой войне, многие остались без ног или без рук. Дерево наших судов уже начало гнить, канаты совсем истрепались, а там, на далекой родине, наши жены выходят на берег, надеясь увидеть паруса – те самые паруса, что девять лет назад унесли отцов от детей. Мы потеряли надежду завоевать Илиум, город с широкими улицами, и теперь нам остается одно: либо всем умереть ради прекрасных глаз Елены, либо погрузиться на наши черные суда и возвратиться к родным домам, где мы впервые увидели свет».
По толпе пронесся взволнованный ропот.
– Можете мне поверить, друзья, – продолжал Ариакс, не успел Агамемнон окончить свою речь, как все до единого собравшиеся ринулись к кораблям. Присутствовавшим при этом показалось, будто гигантская волна, о которой складывали легенды,[35] вновь отхлынула от Феры. Все возопили: «Домой! Домой!». И на радостях стали обниматься и плакать. Я тоже кричал и плакал. Действительно, если за девять лет нам не удалось завоевать Трою, то кто сказал, что мы завоюем ее именно теперь, на десятом году войны?!
Чья-то брань заглушила эту последнюю фразу: один из только что вошедших был не согласен с Ариаксом:
– Да что ты знаешь о войне, несчастный трус! Ты, который на протяжении девяти лет только и делал, что показывал врагу свой зад?
Ариакс попытался протиснуться сквозь толпу, чтобы сцепиться с провокатором, но оказался лицом к лицу с самим царем Итаки Одиссеем. Герой сжимал в правой руке скипетр Агамемнона, и это означало, что он, Одиссей, назначен теперь военачальником ахейцев. А на случай, если скипетра окажется недостаточно, группа итакцев, среди которых находился и гигант Еврибат, была готова заставить всякого отнестись к нему с должным почтением.
– Но Агамемнон сказал… – попытался возразить Ариакс.
– Агамемнон просто хотел испытать ахейцев, узнать, сыщутся ли среди них трусы вроде тебя, готовые клюнуть на приманку. Если кто-нибудь еще сомневается в этом, пусть выйдет: я с удовольствием прикончу его собственными руками.
