покойного. А вот робкий набросок первой ночи любви: Рикардо является в упомянутый особняк, лифт возносит его вверх, гостя проводят в будуар, оставляют, вдруг гаснет свет, два предположения рождаются в голове безбородого юнца – короткое замыкание или похищение. Он уже плачет и горюет, проклиная час своего рождения, молитвенно воздевает руки к небесам; но тут томный голос с властной мягкостью пригвождает его к месту. Мрак приятен, диван удобен. Только Аврора – она ведь настоящая женщина – возвращает ему способность видеть. Вы уже догадались, дражайший Пароди: Рикардо нашел счастье в объятиях баронессы де Сервус.
И ваша, дорогой Пароди, жизнь, и моя собственная протекают вяло, покойно, может, излишне рассудочно, но именно поэтому нам и не довелось испытать подобных приключений, а жизнь Рикардо изобиловала ими.
Итак, оплакивая смерть Пумиты, он устремляется к баронессе. Наш Грегорио Мартинес Сьерра[68] был суров, но справедлив, когда написал, что женщина – это современный сфинкс. Натурально, я как благородный человек не стану – а вы от меня того не потребуете – описывать пункт за пунктом диалог переменчивой светской дамы и назойливого кавалера, который вдруг решил поплакаться ей в жилетку. Подобные мелочи, слухи да сплетни хороши для кухни невежественных офранцуженных романистов, но всякий, кто ищет истину, от подобной ерунды отмахнется. Да честно говоря, мне и неизвестно, о чем они там говорили. Но с уверенностью можно утверждать, что полчаса спустя Рикардо, сникший и разочарованный, спускался в том же самом лифте «Ортис», который совсем недавно вез полного надежд юношу наверх. Тут начинается трагическая сарабанда – именно тут она завязывается, зарождается. Рикардо, ты идешь навстречу своей погибели! Ты летишь в пропасть! Ах, ты катишься в бездну по склону собственного безумия! Не утаю от вас ни одного этапа последующего крестного пути, совершенно непостижимого, непонятного. После встречи с баронессой Рикардо отправляется к мисс Долли Вавассур, капризной и бездарной актрисе, к которой он не испытывал серьезных чувств, хотя она, насколько мне известно, была его любовницей. Вы будете вправе выплеснуть на меня свой гнев, Пароди, если я задержу ваше внимание на этой ничтожной бабенке. Достаточно одной детали, чтобы вы представили ее себе во всей красе. Я выказал любезность и отправил ей свою книгу «Уже все сказано Гонгорой» – особую ценность экземпляру придавала мною собственноручно сделанная дарственная надпись; но эта невежа не удостоила меня ответом; мало того, ее не тронули даже посланные мною конфеты, печенье и ликеры, к которым я присовокупил свои «Поиски арагонизмов в некоторых работах X. Сехадора-и-Фрауке»,
