Мэг любила его.
Услышав на дворе стук топора, она выглянула в северное окошко. Касваллон, голый до пояса, заготавливал дрова на зиму. Если посвящать этому один час ежедневно, к осени у дома вырастет поленница шириной в три шага, длиной в тридцать, высотой с рослого мужчину. Дрова нужны не только для топки очага: они защищают северную стену от ветра всю долгую зиму.
Касваллон завязал волосы на затылке, мускулы у него так и играли. Мэг с усмешкой облокотилась на подоконник. Не может, чтоб не покрасоваться — даже дрова и те рубит, как напоказ. Топор у него, идя вниз, каждый раз делает полный оборот, глаз не отведешь от такого зрелища. Таков Касваллон во всем, и делает он это не для кого-то, а для себя. Спасаясь от скуки, он вносит размах и красоту в самые будничные дела.
— Жаль, что на Играх за это призов не дают, — заметила Мэг, когда топор развалил последнюю на сегодня плашку.
— Вот, значит, почему мой завтрак опаздывает, — ухмыльнулся в ответ ее муж. — Глазеешь, никак налюбоваться не можешь. Печален был тот день, женщина, когда ты своими чарами отняла меня у фарленских невест.
— Да на тебя только чужая бы и позарилась — та, что не слыхала о твоих холостяцких проделках.
— Язычок у тебя как бритва, но от дочери Маггрига иного ждать не приходится. Как думаешь, найдет он наш дом?
— Отчего бы ему не найти?
— Всем известно, что Паллиды без карты от лежанки до стола не дойдут.
— Скажи это Маггригу, и он пригвоздит тебя за уши к косяку.
— Раз так, непременно скажу. — Касваллон взял с низкой ограды свою замшевую рубашку.
— Не вздумай! Ты обещал не сердить его, помнишь?
— Тихо, женщина. Я всегда держу слово.
— Как же! Ты, к примеру, обещал заделать вот эту самую раму, чтоб из окна не дуло.
— Язык у тебя — что ивовый прут, а память, как у раненой гончей собаки. Займусь этим после завтрака — если завтрак, конечно, все-таки будет.
— Бывает ли такое время, когда вы не лаетесь? — Из-за дома, опираясь на посох, вышел Оракул. — Хорошо еще, что вы построились вдали от соседей.
— А как ты умудряешься всякий раз приходить в то самое время, когда еда поспевает? — с улыбкой отбрила Мэг.
— Это черта всех старых охотников.
Мэг подала мужчинам горячую овсянку в деревянных мисках, нарезала толстыми ломтями ржаной хлеб, поставила на стол солонку. Принесла из кладовой свежесбитое масло и густое ягодное варенье, села на свой стул у огня и стала довязывать распашонку для малыша.
Мужчины молча поели. Касваллон, отодвинув миску, спросил:
