— Наташа, а как считаешь ты? Я должна обратиться к милиционерам?
— Что? — подняла голову та. — А, к милиционерам… Не вижу смысла.
Моя последняя надежда на поддержку рухнула, однако судьба не заставила решать, как в подобной ситуации поступить. Судьба приняла облик Алены, лениво сообщившей:
— А теперь твоя очередь, Фрося. Менты тебя ждут.
— Машку? — словно не веря своим ушам, уточнил Сашка. — Ее?
— Да.
— Но… но почему ее? Какое она отношение имеет к Марго?
Алена лишь передернула плечами.
— Что ты про нее наболтала? — гневно наседал Сашка. — Это ты устроила, не сомневаюсь!
— Я? — вздернула брови Алена. — Я обычно выбираю более интересные темы для беседы, даже с ментами. Фрося — это такая скука.
Макс чуть нахмурился, видимо, не до конца понимая, обо мне ли идет речь. Он не знал, что в глазах Алены я Фрося. Я молча достала найденный три дня назад театральный билет и отправилась в солярий.
Там и впрямь расположились двое — женщина и мужчина. Оба лет, наверное, сорока. Женщина очень худая, коротко стриженная, с довольно ехидным выражением лица, мужчина, наоборот, несколько расплывшийся и на вид добродушный.
— Здравствуйте. Вы Маша Архангельская? — уточнила женщина. — Я следователь, Ирина Станиславовна Долинина, а это капитан Трофимов.
— Сергей Михайлович, — представился мне капитан. — Зовите меня по имени-отчеству. Зачем нам с вами эти звания, правда?
Я неуверенно кивнула. Его фамильярность несколько меня смутила. Впрочем, распоряжалась в основном женщина.
— Вы, я полагаю, догадались, о чем будет идти речь, — начала она.
— О Марго, — кивнула я. — Правильно?
— Да, о Маргарите Петровой. Вы ведь хорошо ее знали?
— Не уверена. Вы только что говорили с Аленой, вот она ее знала. Они подруги.
— А вы? Какие у вас были отношения с Петровой?
— Она очень меня не любила, — объяснила я.
— А вы ее?
Я задумалась.
— Наверное, тоже. Я старалась ее избегать. Она меня дразнила.
— Дразни-и-ила? — повторила Долинина таким тоном, что мне стало стыдно за употребленное детское слово. — И за что?
— За провинциальность, — стараясь более тщательно подбирать выражения, ответила я. — За то, что я из Каргополя.
— А сама Петрова из Кемерова. Согласитесь, ей было бы странно не любить вас по названной причине. Возможно, есть другие?
Меня вдруг словно обухом по голове ударило. А ведь точно! Алена еще могла ненавидеть меня из-за моей провинциальности, но никак не Марго! Однако ее ненависть ко мне — несомненный факт. Другие причины… Почему я не подумала об этом раньше? Какая же я дура! Вдруг причина была из тех, которые вполне можно устранить? Вместо того, чтобы огрызаться, мне следовало подойти к Марго и прямо спросить, что именно во мне ее раздражает. Если это нечто несущественное, я бы попыталась измениться, и Марго бы успокоилась. Вот как поступил бы на моем месте всякий разумный человек. А я не догадалась, и теперь уже ничего не поправишь.
