И, осененная смутной пока еще идеей, Вера неожиданно сообщила:
— Впрочем, вы можете мне помочь. Найти адрес одного человека. У него тоже очень редкая фамилия — Левандовский.
*****
На следующий день сразу после уроков Вера отправилась по раздобытому учениками адресу.
— Кто там? — осведомился низкий женский голос.
— Можно Анатолия Борисовича?
— А его еще нету.
Вера и без того об этом знала, однако расстроено произнесла:
— Ой, простите! Ничего, я подожду.
— Да я ума не приложу, когда он явится.
— Ничего, я подожду тут, на лестнице.
Дверь приоткрылась на ширину цепочки, блеснули большие черные глаза. Вера полагала свою внешность в данном случае весьма благоприятным фактором. Выглядеть интеллигентной женщиной в вопросах флирта являлось вечным минусом, зато теперь — несомненным плюсом. Действительно, внимательно изучив обстановку, жена Левандовского сказала:
— Да чего тут грязную стенку подпирать? Заходите.
На кухне что-то аппетитно скворчало. Вера машинально потянула носом. Вкусно! Она вспомнила, что сегодня снова забыла поесть. Никогда раньше с ней такого не случалось, она и представить не могла, как это можно — забыть поесть. Оказывается, можно, но все равно голод время от времени дает о себе знать.
— Поужинаете? — предложила хозяйка. — У меня вареники. Домашние.
— Ну, что вы! — растерялась Вера. — Я и без того вас стесню. Я бы посидела тихонько…
Идя сюда, она ожидала отпора, борьбы, а подобное гостеприимство обезоруживало.
— Поужинаете! — твердо решила женщина. — Вон, глаза голодные.
Вера покраснела, а та спокойно продолжила:
— Вот сюда садитесь. Меня зовут Галина Петровна, я Анатолию Борисовичу жена.
— А меня Вера. Вера Дмитриевна. К сожалению, я… я по довольно тягостному поводу…
— Небось из родных кто попался? Так, что ли?
Галина Петровна, судя по всему, была родом с Украины, что давало о себе знать в певучем говоре и легкости движений, которой абсолютно не мешал весьма солидный лишний вес. Впрочем, в ее статном теле этот вес не казался лишним. Некоторая бесцеремонность манер искупалась искренней доброжелательностью. И Вера решилась. В конце концов, для чего она вообще, точно последняя хамка, ворвалась сюда, в чужую квартиру? Чтобы попытаться размягчить следователя в домашней обстановке. Вот и пытайся! И, с трудом преодолевая обычную сдержанность, она начала рассказывать о Лизе и о себе, и чем дольше рассказывала, тем больше увлекалась. Трудно было найти более благодарного слушателя! Галина Петровна охала, и вздыхала, и всплескивала руками как раз в тех местах, в каких было надо, а лицо ее выражало неприкрытое сочувствие. «Если б мне еще заплакать, — подумала Вера, дойдя до самого страшного, — она бы совсем растрогалась. Только я, к сожалению, не плачу по заказу».
