Пока поезд двигался, жара как-то не чувствовалась. А теперь пригретый солнцем тесный вагон постепенно превращался в настоящую парилку.
Вдруг уже не Вадя, а я, оказавшийся возле окна, опять услышал шум приближающегося поезда со стороны Москвы.
— Еще один пропускаем!
Словно очнувшись, бабочка спорхнула с окна и полетела куда-то в сторону, вдоль состава.
Вновь тяжелый эшелон, на сей раз с пушками и автомашинами, прогромыхал по соседней колее.
Я обрадовался:
— Конечно, на маневры едут. Смотрите!
Вадя почти сдался:
— Что ж. Возможно, и на маневры.
— Ты хотел бы на маневры? — спросил я Вадю.
— А зачем? Я же не красноармеец и не командир.
— Ну просто так. Все же интересно, — сказал я.
Вадя подумал или просто отвлекся — посмотрел в окно, потом безразлично сказал:
— Я и в кино видел такие маневры раз десять. Подумаешь!
Эшелон прошел, но опять мы остались стоять на разъезде. Это уже никому не нравилось. Самые спокойные из нас заворчали.
Вожатая терпеливо обходила всех нас и уже более дружелюбно, чем в начале пути, говорила:
— Когда поедем, так жарко не будет!
— А какая станция следующая? — поинтересовался Вадя, к полному нашему удивлению. Нам казалось, что Вадя знает все и создан для того, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их.
— Сейчас узнаю, дети, узнаю, — почему-то обрадовалась вожатая. — Пойду у проводника спрошу…
Наш отсек был последним в вагоне, и вожатая быстро выскочила куда-то в тамбур, сказав еще раз на ходу:
— Сейчас спрошу…
Мы исчерпали все темы для разговоров и просто смотрели в окно — на тихую, уходящую вдаль зеленую луговину, покрытую травами и цветами, на две березки и маленькие елочки, которые росли поблизости, на зеленевшие за оврагом поля.
Вокруг было пустынно и безмолвно. Из душного вагона тянуло туда, вдаль: в эти поля, и травы, и леса у самого горизонта. Выскочить бы сейчас, поразмяться, крикнуть во все горло «а-а-а!» и на минуту замолкнуть, слушая, как эхо разносит твой голос по этому безлюдью.
Вадя достал чемоданчик, порылся в нем и предложил сначала девочкам:
— Берите! «Дорожные» есть и «Алло». Мать сунула. Берите!
Вслед за девочками и я взял конфету. Просто так взял, чтоб не обижать Вадю: уж очень настойчиво он предлагал.
— Дети! Что ж это такое? Что же это?!
Мы обернулись, ничего не понимая.
Наша вожатая, бледная, растерянная, прислонилась к косяку вагонной перегородки, смотрела на нас какими-то странными глазами и лепетала:
— Как же это может быть? Как?! Ведь неделю назад сообщали, официально сообщали, что не будет ничего. И вот — говорят, война!..
