В отместку шериф обвинил двух рыцарей Рольфа в оскорблении власти, бросил их в темницу и подверг пытке. Это было прямым нарушением указа короля Генриха, строго ограничивавшего применение подобных методов и предписывавшего решать такие дела через суд гласный и справедливый.
Словом, чем больше и чем громче обращался ле Дрейк с протестами к королю, тем сильнее свирепствовал шериф. Возможно, он зашел бы в своих притеснениях еще дальше, если бы не знал, как нуждается его господин в могущественных баронах и их опытных воинах. Бароны были необходимы ему: без их поддержки Иоанн не мог бы вести войны, они поставляли ему хорошо обученных солдат, а если не хотели посылать в походы своих людей, обязаны были платить штраф. На эти деньги король приглашал наемников, и те сражались во славу его короны.
Иностранные наемники… Кровь стыла в жилах при одном упоминании об этих бродягах, свободно разгуливавших по английской земле. Иоанн не задумывался над тем, что однажды, не получив вовремя обещанных денег, они повернут оружие против него. Ведь голодная собака готова отчаянно сражаться за свою миску похлебки, и собственному желудку она всегда будет более верна, нежели ненавистному хозяину.
Рольф поглядел на своего любимого мастиффа. Пес свернулся на полу у ног хозяина, уткнув нос в собственный хвост. Устроившись поближе к огню, ле Дрейк осторожно поглаживал ноющее бедро. Давняя рана, память о былом сражении, часто мучила его. Много таких старых шрамов покрывали его тело – впрочем, и совсем новых тоже хватало. Такова доля мужчины, привыкшего к войне.
Но гораздо сильнее мучили раны, которые не оставляют видимых следов. Его пальцы сжались в кулаки, когда в пляшущем пламени очага он увидел лицо маленького мальчика, который выглядывал из-за плеча закованного в кольчугу похитителя. Забудет ли когда-нибудь Джастин, что отец не смог спасти его? Вряд ли. Время тянется для детей бесконечно, пока не сливается в размытое темное пятно, и лишь немногое всплывает на поверхность, четко запечатлевшись в воспоминаниях. И это, как правило, самые горькие, тяжелые картины былого.
Уж он-то знает. Разве его собственный отец не оставил в его памяти ощущение обиды и предательства? В душе Рольфа сохранились и другие чувства, связанные с детством, – чувства защищенности и любви, но такие мгновения в детстве были крайне редки. После смерти матери дни его наполнились несчастьем и страхом. И так продолжалось до тех пор, пока он не достиг возраста пажа и не поступил на службу к графу Вайтвиллу. Только тогда он впервые почувствовал, что может и сам управлять своей жизнью. Еще будучи оруженосцем, Рольф проявил недюжинные способности в овладении боевым искусством. И вот тогда его отец вновь проявил к нему некоторый интерес, который вырос еще больше, когда юноша был посвящен в рыцари.
