– Ты чего улыбаешься? – набросился он на сына. Когда Фомичев был не в духе, ему обязательно надо было на ком-то сорвать дурное настроение.
– Я ничего, – поспешно сказал Антон. – Я… я вспомнил, где ее видел. Она к нам в лавку приходила, седло покупать.
– А! Так, значит, ты ей, что ли, дорогое седло за бесценок продал? – вскинулся Фомичев. – Забыл, чей хлеб ешь? Мучение одно с тобой, никак деньги считать не научишься!
– Я нарочно ей подешевле продал, – вдохновенно солгал Антон. – Думал, она к нам расположена будет.
– Тю! – свирепо фыркнул Маврикий Алпатыч. – Ну ты голова! Кого на деньги надули, того уж точно уважать не будут. Одно мучение с тобой, право слово. И какое седло знатное спустил, шельмец! Лучше бы ты ей что поплоше подсунул, чтобы она себе шею свернула, холера!
Последняя мысль так крепко засела в его голове, что он распекал сына весь обратный путь.
Не подозревая о ругательствах, которыми осыпал ее несдержанный Фомичев, но, в общем, довольная тем, что отбила первую атаку противника, Амалия вернулась на прежнее место и задумалась. Часы пробили шесть, и только тогда она очнулась.
– Лиза!
Горничная тотчас же явилась на зов и стала у двери, держа руки за спиной.
– Расскажи мне про Фомичева. Сколько у него детей? А жена его кто была?
Лиза немного удивилась любопытству барыни, но все же честно ответила на все вопросы. У Фомичева только один ребенок, Антон. Его мать и соответственно жена Маврикия Алпатыча умерла, когда сын был совсем маленький. Да и то сказать, характеру она была слишком нежного, да и здоровья неважного. Сынок-то в нее больше пошел, если честно. После смерти Марфы Модестовны Маврикий Алпатыч все каялся, что плохо с ней обращался, и пообещал никогда не оставлять заботой ее брата, Гаврилу Краснодеревщикова. Слово свое, надо сказать, он сдержал, потому как, едва его дела пошли в гору, купил Гавриле гостиницу «Бель Вю» и еще несколько трактиров. Вообще если Маврикий Алпатыч кому и доверяет, то только Гавриле. Тот человек надежный, непьющий, работящий, а вот Антоша подкачал. Нет в нем коммерческой жилки, и про то все знают. Маврикий Алпатыч его специально из гимназии забрал, чтобы с юных лет приучать к делу, да все без толку.
– Лучше бы он оставил его в гимназии, – буркнула Амалия. – Спасибо, Лиза, можешь идти.
Горничная повернулась – и громко вскрикнула в испуге.
– В чем дело? – сердито спросила Амалия.
– Там… там… – пробормотала Лиза. – За окном, сударыня!
