«Материнская порода, – смутно подумала она. – Любопытно, как природа порой затушевывает в детях грубую силу и выдвигает на первый план совсем другие качества. Интересно, кто его мать?»
– Должен поздравить вас, сударыня, – сказал наконец Маврикий, – со столь замечательным наследством.
Амалия отвлеклась от своих мыслей и вся обратилась в слух.
– Синяя долина – это же самое красивое место во всей губернии, – вздохнул купец, не сводя с нее глаз. – Владеть им – многое значит, поверьте мне. – Он выдержал крохотную паузу. – Конечно, было бы гораздо проще, если бы у вас не было, так сказать, соперниц…
– Не думаю, что они у меня есть, – заметила Амалия.
Маврикий Алпатыч махнул рукой, и на его руке в отблесках огня из камина ярко сверкнул перстень.
– А как же Любовь Осиповна? Правда, занятно получилось? Все думали, что она умерла и в чужой земле похоронена, а вышло совсем не так. – Его губы, глаза, даже морщинки у глаз озорно улыбались. – Покойный судья-то не успел с ней развестись, а значит…
Тут Маврикий Алпатыч собирался выдержать еще одну крохотную паузу, но Амалия самым бесцеремонным образом паузу прервала.
– Ничего это не значит, – отрезала она. – Есть завещание, и завещание в силе. Вот и все.
– Э, не все так просто, милостивая государыня, – важно отозвался миллионщик. – Нет такого завещания, которое нельзя было бы оспорить, а тяжбы, сами понимаете, могут годами тянуться. То да се, да адвокаты, да на апелляцию, да на кассацию… Адвоката-то Любовь Осиповна уже себе подыскала, слышали? Немец Тизенгаузен Рудольф Рудольфыч, большой знаток своего дела.
– Тизенгаузен в Петербурге, – коротко ответила Амалия.
Фомичев быстро вскинул на нее глаза и уважительно наклонил голову.
– Сейчас-то да, сударыня, да только он обещался вскоре тут появиться, ознакомиться, так сказать, с обстоятельствами дела. А обстоятельства сами знаете какие… Вы раньше тут не появлялись, да и покойному Савве Аркадьичу всего лишь дальняя родственница. А Любовь Осиповна все-таки поближе ему будет, потому как законная жена. – И довольный Маврикий Алпатыч откинулся на спинку дивана.
– Жена, которая от него ушла, – напомнила его собеседница.
За окнами сверкнула молния, глухо прокатился раскат грома, и на мгновение показалось, что между кустов сирени стоит огромный косматый сказочный великан. Но вспышка потухла, и сад вновь провалился во тьму.
– Так-то оно так, – не стал спорить с Амалией Фомичев, – да вот в чем закавыка: развестись он с ней не успел, а может, и не пожелал. И кое-какие права на имущество у нее имеются.
