Больше всего Мадленке хотелось домой, но она была совершенно не уверена в том, что хоть одна из лежащих перед ней дорог приведет ее в Каменки. Однако надо же было куда-то идти…
Мадленка отвергла направление, в котором ускакали всадники, по соображениям безопасности, а яблоню – из возникшей антипатии. Однако ей стало любопытно, откуда всадники вообще взялись, и, подумав немного, девушка решила двигаться туда, откуда они прибыли.
Путь вышел, прямо скажем, довольно невразумительный. Примерно через полтора часа проклятая дорога разделилась надвое, и пришлось снова думать, что делать, а когда Мадленка созрела для принятия решения, ее едва не раздавила какая-то богато украшенная карета, промчавшаяся в окружении верховых с алебардами. Мадленка показала карете язык и назло ей двинулась налево, но через некоторое время опять оказалась на развилке. (От себя добавлю, что если бы она проследовала за каретой и у дерева, сожженного молнией, свернула бы вправо, то вскоре наткнулась бы на одного из слуг, посланных на поиски ее брата, и к вечеру была бы уже дома. К сожалению, Мадленка ничего этого не знала.)
Отказавшись от дальнейшей борьбы с чертовой дорогой, девушка свернула в лес, нашла ручей, напилась воды, поела земляники и забралась в дупло, где собралась переночевать. В дупле было темно и остро пахло гнилью, а желудок бурчал, бунтовал и всячески выказывал неповиновение. Именно тогда Мадленку осенило, что она проклята. Она немножко поплакала, помолилась, полистала Библию, испещренную пометками покойной матери Евлалии, но разобрать что-либо в таком освещении было невозможно, и наконец Мадленка попросту заснула. Но спала плохо и помнила, что ночью к ней в дупло заглянула летучая мышь, почему-то висевшая в воздухе вниз головой. Девушка ничуть не испугалась, шикнула на мышь, прогоняя ее, устроилась поудобнее, а стрела, взятая на память, все царапала бок, и снова уснула.
Проснулась Мадленка оттого, что ломило все тело. Охая и кряхтя, выбралась из дупла, вознесла положенные молитвы и отправилась на поиски пищи.
Скажем сразу же: ничего не нашла, и поэтому, когда Мадленка вернулась на дорогу, все ее мысли крутились вокруг сочного куска мяса на вертеле. Если бы в тот миг к ней явился старый шутник-дьявол и предложил отдать душу взамен хорошего обеда, она вряд ли бы послала его туда, где ему положено быть, то есть к черту. Бедная Мадленка до того оголодала, что даже мирно зеленеющая трава напоминала ей о пище. «Боже, отчего я не лошадь? – сетовала она. – Пощипала бы травки – и все, брюхо наполнено. Господи, как хочется есть! Аж сердце замирает».
