А следующей ночью они снова встретились под старым деревом, но уже ни о чем не говорили, только смотрели друг другу в глаза, взявшись за руки. С тех пор больше по парку не гуляли, не обращали внимания ни на цветы, ни на птиц, и серебряные рыбки в пруду утратили для них интерес. Оставаясь под этим деревом, они обменивались тысячью пустяковых и бесконечно дорогих слов, а потом обменялись и поцелуем, первым и самым целомудренным. Расставаясь, сказали, что так будет навечно.
Несколько ночей душа Зариадра напрасно искала доступ в приснившийся парк. Перед ним расстилалась только ковыльная степь без конца и края. Когда наконец в одну из ночей ему удалось найти потерянную дорогу, он устремился как можно скорее на тот край сада, где стояло старое дерево. Она сидела там и плакала. При виде ее слез им овладело безмерное волнение. Юноша ничего не произносил, только гладил ее волосы. Тогда она подняла на него глаза, большие, черные и влажные, как виноградины, и сказала:
– Я Одатида, дочь Омарта. Плачу, потому что ты меня не любишь. Если бы любил, давно попросил бы моей руки у отца.
И тут понял Зариадр, что сон снится не только ему, но и там, за несколько десятков миль этой ковыльной степи, в скифском замке, тот же сон видит прекрасная Одатида, о которой он столько слыхал. Наутро он направил туда сватов. Царь Омарт отказал ему. Единственной причиной отказа было его чужеземное происхождение, а царь, не имея сына, не хотел, чтобы его наследство перешло в чужие руки. И, конечно, решил поскорее найти зятя из знатных родов своей страны. Царь Омарт объявил, что во дворце состоится большое торжество, и пригласил всех своих князей на предстоящее обручение своей дочери. А когда все съехались и по кругу пошли кубки, разнося веселье среди гостей, царь велел позвать дочь и обратился к ней при всех с такими словами:
– Мы тут, дочь моя Одатида, проводим твое обручение. Окинь всех взглядом и к каждому присмотрись отдельно, а потом возьми золотую чашу, наполни вином и подай тому, кого пожелаешь себе в мужья. И того ты будешь женой.
Одатида никогда еще не видела столько мужчин, собравшихся вместе. Осматривалась, с беспокойством разглядывала окружавшие ее лица, красные и усатые, мощные плечи, покрытые шкурами диких зверей, огромные руки, сжимающие большие кубки, полные темного вина. Ее взгляд пролетел по толпе, как испуганная птица, не увидев нигде того, который снился ее душе. И с плачем она ушла, думая, что Зариадр забыл ее, раз не внял ее призыву. Ибо она предупредила его обо всем.
