лишь бы только избавиться от наваждения этих мыслей.
Потом я ищу спасения у Сенеки, снова и снова, только у него. В человеческой жизни, говорит он, важно не то, чтобы одержать все возможные победы и постоянно совершать великие деяния, – важно одолеть свои пороки. Вот самая большая победа. Нужно дойти до того, чтобы внутренне подняться над всеми угрозами и обещаниями судьбы и понять, что в ней нет ничего, что стоило бы наших надежд. Важно научиться с лёгким сердцем принять любую участь. Ты не злосчастный, если не считаешь себя таковым, говорит он.
Всё дело в этом убеждении, как я его понимаю. Важно не то, что с нами происходит, а то, как мы к этому относимся. Не я выбираю то, что происходит со мной, но я могу выбрать, что мне обо всём этом думать. Я мог бы впасть в отчаяние и стенать, что у меня больше нет кишечника, заслуживающего этого названия: ни дюйма его мне не вернуть и ничего не изменить, разве что к худшему. Понять это – значит стать свободным. Иногда я это понимаю.
Жизнь достаточно длинна, и нам щедро отмерено времени на осуществление больших дел, если только мы сумеем хорошо им воспользоваться. Но если мы растрачиваем время впустую и небрежно упускаем его, не прилагая сил ни к какой большой задаче, а последний предел вдруг наступает, мы чувствуем: жизнь, на которую мы не обращали внимания, уже прошла.
Сенека. О краткости жизни
В этот день я просмотрел список адресов и телефонных номеров, которые мне назвал Габриель, и примеривался к мысли позвонить по одному из них.
Только не Хуану. Он был в нашей группе тем человеком, с которым у меня не было никаких личных отношений. Думаю, у остальных было то же самое – за исключением Габриеля. Они с Хуаном всегда находили общий язык. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь понимал, почему.
Для меня Хуан Гомес всегда представлял загадку. Он напрягал меня с первого дня. Он ко всему подходил с такой одержимостью, будто от его ошибки зависела судьба земного шара. В спорных вопросах он занимал ту точку зрения, которую считал более высокой в моральном смысле, и так и норовил всем объяснить, что хорошо и что плохо. Из него, наверное, получился бы хороший судья – или ужасный, как знать? Но человек он был надёжный, этого не отнимешь. Если договорился с ним о месте и времени встречи, мир мог рухнуть, а он всё равно был бы на месте вовремя.
Возможно, эти его жёсткие моральные требования были чем-то вроде реакции на жизненные принципы его отца. Насколько я знал, родом он был из Техаса, рос без матери и воспитывался совершенно безумным отцом, который ни на одной работе не мог продержаться дольше двух месяцев, постоянно бегал за женщинами и то и дело попадал в трудные ситуации. Обоим не раз приходилось спасаться бегством, прихватив всё своё имущество, которое помещалось в трёх чемоданах. Хуан, казалось, действовал и жил, исходя из некоей воинственной позиции, которая вряд ли могла устроить менее агрессивных людей.
