— Ты жила с кем-нибудь после развода?
— Нет, — прошептала она, почти не в состоянии говорить из-за навалившейся на нее печали.
— Ты меня действительно любишь, Кэйт?
— Ты же знаешь, что да.
— Тогда я думаю, тебе пора вырасти и не изображать из себя девицу вроде персонажа Барбары.
Она обернулась к нему, лицо ее вспыхнуло от негодования так, что ей показалось, что даже спина взмокла от пота.
— А я думаю, что тебе пора прекратить опекать меня и говорить, что мне делать!
Схватив пальто, она рванулась к двери. Слезы ярости смешались с каплями дождя, когда она выскочила на улицу. Она пробежала четыре квартала, прежде чем заметила, что забыла застегнуть пальто. Капюшон она продолжала держать в руке. Вода текла по лицу и шее, охлаждая ее гнев и затекая за ворот. Когда она дошла до Пятьдесят седьмой улицы, туфли ее промокли насквозь, а ни одного такси не было видно.
Кэйт влезла в автобус. Когда он подъехал к Шестой улице, женщина, сидевшая рядом с ней, встала.
Она дотронулась до руки Кэйт.
— Мне кажется вам нужна помощь, — сказала она, протягивая Кэйт свернутую бумажку. Затем задняя дверь отворилась и женщина вышла.
Кэйт прочитала рекламную листовку: «Гадалка Миссис Роза. Гадание по руке и на картах. Помогаю при решении многих проблем».
Только не это, подумала Кэйт. После довольно неумелого рисунка ладони шли слова: «Специализируюсь на проблемах любви и разрыва. Также болезни, враги и работа». Далее был указан адрес и рабочий телефон миссис Розы. Кэйт показалось странным, что в листовке ничего не говорилось о предсказании будущего. Наверное, для нее оно так же туманно, как и для меня сейчас, подумала Кэйт.
По дороге она купила зелени для салата и перебежала Девятую улицу, в сотый раз удивляясь, куда на время дождя девается та крупная регулировщица, которая обычно стоит на углу. Наверное, отправляется к миссис Розе.
Дома она сразу же сбросила с себя промокшую одежду и приняла горячий душ, поскольку до прихода Марион было еще немного времени. Однако душ ее не согрел. Она продрогла до костей. Марион впорхнула, держа в руках пакет со своим рагу.
— Держи, — сказала она, протягивая его Кэйт. — Поставь в духовку на двести градусов.
Кастрюля была увесистая, и Кэйт подумала, что еды хватило бы, как библейских хлебов, на целую толпу народа.
— Для сопрано погода просто убийственная, — сказала Марион, разматывая плотный шарф, защищавший ее горло. Хотя днем она работала заместителем начальника отдела, но по вечерам и в выходные дни брала уроки вокала, ходила на репетиции? а также выступала с хором. — Вид у тебя ужасный, — сказала она, наконец размотав шарф. — Что случилось?
