Ее голос упал до яростного шепота:
— Сделайте это, и я вас ударю.
— Стоит попытаться, чтобы увидеть, как вы с этим справитесь.
Его поцелуй не был вежливым прикосновением губ к губам, как не был простой проверкой чувственности. Не ограничил Доминик себя и во времени, он словно объявлял о своих правах. Это был властный, головокружительный поцелуй.
Вырываясь, она напряглась всем телом, подняла руки, пытаясь оттолкнуться от него.
Он слегка ослабил объятие, и она смогла отстраниться.
— Вы…
Он остановил поток сердитых слов, приложив палец к ее губам.
— Не здесь, если вы не хотите скандальной сцены.
Сверкая глазами от негодования, с дрожащими губами, Франческа старалась сохранить достоинство, хоть как-то взять себя в руки.
Вокруг и в самом деле толпились люди, ей хотелось послать его ко всем чертям, но она подчинилась, когда он, подхватив под руку, увлек ее на улицу.
— Вы бессовестный, эгоистичный монстр, — выпалила Франческа, как только они вышли из магазина.
— Вы не откликнулись на мое послание, номера ваших телефонов и адрес не значатся в справочнике. У меня не было другой возможности.
— И поэтому вы раздобыли приглашение к Марго?
Гнев все еще не проходил, делая золотые крапинки в глазах ярче, заставляя все ее тело трепетать. Ей хотелось обрушить на него громы и молнии, которые испепелили бы его на месте.
Он пожал плечами.
— Мне было интересно.
— И это все, что вы можете сказать?
— Мне представилась возможность увидеть вас во время работы.
— Удовольствие хоть куда! Особенно для мужчины…
Темные глаза блеснули, губы раздвинулись в насмешливой улыбке.
— Так оно и было, поверьте.
Она тряхнула волосами, глаза извергали пламя ярости.
— Да что с вами такое? Неужели вы никого другого не нашли или вас привлекает недоступное?
Теперь он явно поддразнивал ее:
— В некотором смысле.
Франческа глубоко вздохнула.
— Вы зря теряете время.
— Это зависит от точки зрения.
Франческа закатила глаза.
— Вы знаете моего отца. Габби и Бенедикт Николс — наши общие друзья.
— То, что нас соединяет, не имеет ничего общего с вашим отцом, Габби или Бенедиктом. И вообще ни с кем и ни с чем.
Ее лицо омрачилось от промелькнувшего неясного болезненного воспоминания.
— Нас ничто не соединяет.
— Пока нет, — спокойно сказал Доминик.
Но будет соединять. Он задумчиво провел ладонью по ее щеке. И не мог не заметить, как взволнованно она сглотнула.
Все его движения были наполнены уверенной неторопливостью, как у человека, сознающего, что ничто не может встать у него на пути. В этой его уверенности было что-то фатальное, заставившее сердце Франчески стучать с удвоенной силой. Надо отстраниться от него.
