Красная Шапочка виновато опустила голову. На ресницах заблестели слезы. Всем, даже Шурке, стало жалко девочку: ведь она не понимала, к чему может привести такая игра.
— Не ругайте ее, товарищ Денежкин, — заступился главный геолог. — Мы ведь уже сами почувствовали беду и остановились.
Непривычное теплое слово «товарищ» очень понравилось старику.
— Будь по-твоему, товарищ, — расправил дядя Денежкин пушистые усы. — Ужо не стану я, товарищ, ее жучить. А ты, проказница, — сказал он Красной Шапочке, — перед товарищами повинись, они и простят, хорошие, видишь, товарищи.
— Ой, дедко, — всхлипнула Красная Шапочка, — что же мне делать, как нам теперь работным-то людям помочь?
— А ты, внученька-товарищ, не забыла ли, какая сила в моем шлеме да в твоем узорном пояске?
Дядя Денежкин снял шлем и бережно вытер его рукавом. Заиграло золото пуще прежнего, побежали весело золотые «зайчики» по темным углам.
— Ой, знаю, знаю! — запрыгала радостно Красная Шапочка. — Дай, дедко, дай поскорей!
— Погоди, погоди, — отвел богатырь ее руку. — Сперва скажи, что придумала. Волшебной силой сгоряча-то не размахивай. Это — как тяжелый меч али другое сильное оружие: попервости умом-то пораскинь, куда нацеливаешь — за дело ли славное да на ворога ли лютого, а потом уж — рази, не мешкай!
— Дай, дедко. Я знаю, куда нацеливать, — твердо ответила Красная Шапочка.
Дядя Денежкин передал ей волшебный шлем. Она надела его на голову, золотой цвет волос смешался с золотым металлическим блеском. Придерживая громадный шлем одной рукой, Красная Шапочка взялась другой рукой за поясок и завыпевала-завыговаривала:
Ой ты, батюшка мой,
Ты Урал седой,
Ой вы, старши браты —
Становые хребты,
Сестры младшеньки —
Златы жилочки,
Ой ты, матушка,
Ты владычица
Медных рудных гор,
Камней огненных,
Вы возьмите мое
Добро пламешко,
Разверните его
Сильным Полозом,
Положите вокруг
Злого озера,
Злого озера
Подземельного,
Иссушите его
Силу темную,
Оберните рудой
Краснокаменной,
На крылатый камень,
На искренний,
Дайте ваше живое
Дыхание…
Сорвалась с острой верхушки волшебного шлема золотая искра, вонзилась в недобуренную стену. Словно легонько вздохнула гора — пролетел по забою ветерок теплый, ласковый. Заныли тонко, жалобно ручейки, что гудеть уже стали басами, — и высохли. Раскалилась стена красным пламенем, остыла до малиновой спелости, да так и осталась. Стрелка на приборе главного геолога метнулась к дальнему концу шкалы и твердо там остановилась.
Антон подошел к скважинам, отломил пальцами кусочек камня. Камень на изломе отливал вишневым блеском, на ладони появился темно-красный след.
