Так как побеседовать я намеревалась с девочками из вечерней группы шейпинга, а до вечера было еще далеко, то, естественно, первым делом я отправилась в гости к Валентинскому.
Мне не пришлось пускаться в далекое путешествие. Нужная улица пролегала неподалеку от ресторана, именно на этой улице располагался дом Виктора Ивановича. Я не забыла заскочить по пути в магазин и купить фруктов. Что ни говори, а для нормальной работы мозга нужны витамины, тем более что моему приятелю уже перевалило за шестьдесят.
Конечно, Виктор Иванович себя стариком не считал, в душе он оставался беспечным юнцом студенческой поры и вел себя соответственно.
Его не слишком волновала проблема продовольствия. Валентинский мог несколько дней подряд сидеть на хлебе или сухарях, не замечая, что холодильник давно пуст, мог целый день ничего не есть, склонившись над чертежами своего нового изобретения. Придя с улицы, он, порой не раздеваясь, прямо в пальто, усаживался за микросхемы и только потом соображал, отчего ему неудобно припаивать транзисторы и сопротивления. В кабинете Валентинского царил кавардак, но тем не менее он точно знал, где и что у него лежит. О его привычках и странностях можно рассказывать часами, но все это ерунда по сравнению с чудесами и фокусами, которые он демонстрировал при помощи своих изобретений. Различной конфигурации подслушивающие устройства, растворяющаяся в воде фотокамера, рентгеноскопические очки и правдивые леденцы – это только часть арсенала его коллекции, которую простые смертные могли видеть лишь в приключенческих фильмах. Даже дверь его квартиры представляла собой нечто особенное, так как изображение посетителей передавалось по камере наблюдения прямо к рабочему столу изобретателя.
* * *
Раскрыв настежь дверь, Валентинский встретил меня стихами.
Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие любви я строго берегу
И сердцу не даю пылать и забываться...
Когда-то в одну из наших предыдущих встреч мне довелось заслужить особое расположение Виктора Ивановича. Великий тарасовский изобретатель обнаружил во мне родственную душу и удостоил меня предложением руки и сердца. Получив деликатный отказ, он, видимо, в глубине души остался уверен, что рано или поздно я одумаюсь и скажу наконец «да».
– Пушкин? – улыбаясь, спросила я.
– Великий поэт! Входите, мой ангел, потолкуем.
Я втиснулась в узенькую прихожую, где для двоих просто не было места.
