– Сказочно хорошо! – обрадовалась я.
– И химанализ все подтвердил! – добавил он. – Только, сама понимаешь, юридической силы это не имеет, потому как получены эти доказательства без должного соблюдения уголовно-процессуальных норм.
– Да и не надо! – ответила я. – Когда я все закончу, дело будет решаться келейно, сиречь – в очень узком кругу.
– Ну, смотри! Тебе виднее! – ответил Киря.
– А что с адресами? – спросила я.
– Есть информация. Только из тех троих в живых лишь один остался. Некто Стогов Артем Иванович. Ныне он проживает в интернате для инвалидов под Тарасовом: 58-й километр по Петровскому тракту. Учреждение это практически режимное, потому что туда со всей области самое отребье собрали, чтобы они нормальным людям жизнь не портили! Так что там и решетки на окнах, и наши дежурят! Ты сегодня поедешь?
– Конечно! – воскликнула я. – Чего откладывать?
– Ты уж там поосторожней будь, а то мало ли что? – предостерег меня Володька.
– Во мне, Киря, сейчас столько ненависти скопилось, что меня лучше не цеплять, а то ведь и убить могу ненароком, – серьезно ответила я.
– Ну, смотри! – сказал он. – И еще! Спиртного захвати по дороге для поддержания беседы. Думаю, что тебе без него там никто ничего не скажет.
– Да уж куплю! – сказала я. – Мне ли этот сорт людей не знать?
– Ладно! – сказал Володька. – Только, как вернешься, позвони, чтобы я за тебя не волновался.
– Позвоню! – пообещала я и начала собираться.
Понимая, что придется играть в опознатушки, я достала из институтского альбома четыре фотографии, а пятая, ради которой все это и затевалось, была у меня уже готова, вставила в диктофон чистую кассету и вышла из дома. Купив по дороге две бутылки водки, я отправилась в дом инвалидов, а когда доехала до него и увидела, то даже присвистнула: территория была обнесена забором с «колючкой» поверху, и КПП выглядел весьма внушительно. Войдя внутрь, я увидела молоденького сержанта и спросила его:
– Как бы мне побеседовать с Артемом Ивановичем Стоговым?
– Не положено, – буркнул сержант, хотя никакого права на это не имел: не тюрьма же это в самом деле, где свидания только по разрешениям.
Я не стала с ним препираться, хотя могла бы, и молча положила перед ним сотенную. Сержант равнодушно взглянул на деньги и ничего не сказал. Тогда я положила еще одну сторублевку, решив, что этого ему должно хватить. Парень и правда остался вполне удовлетворен. Он отработанным жестом убрал деньги и радушно сказал:
