– Все равно ничего не скажу! – заявил Прохор.
– Тогда смотри сюда! – сказала я.
Я достала из упаковки одну ампулу и подняла ее повыше.
– Видишь? Хорошо видишь? – спросила я, вертя ампулу в руках.
Конюхов не отрывал от нее пристального взгляда и только судорожно глотал и глотал. Я нехорошо усмехнулась и разжала пальцы – ампула упала на пол и разбилась, а я для верности еще и наступила на нее. Раздался хруст. Я достала вторую ампулу, которой уготовила ту же участь, и тут Стеша бросилась к мужу с криком:
– Прошенька! Ради Христа тебя прошу! Облегчи душу!
– Да когда же я в него верил? – усмехнулся тот.
– Ну хоть ради меня! – рыдала она. – Ради любви нашей былой! Ради детей, что нарожали!
Лицо Прохора дрогнуло, и он, выпростав из-под одеяла исхудавшую руку, погладил жену по голове.
– Если только ради тебя, Стешенька! – с теплотой сказал он. – Замучилась ведь ты со мной, бедненькая! – А потом уже мне: – Твоя взяла! Расскажу я, как все это было!
Я посмотрела на участкового, который, оказывается, уже давно все снимал, и, поставив на стол включенный диктофон, села и начала записывать исповедь Прохора:
– Мы с Минькой вдвоем вокруг Стеши вертелись, да только она меня выбрала. Она уже нашего старшего родила, земля ему пухом, а Минька все вокруг нее круги описывал, никак смириться не мог. А по весне эта гулянка была. Ну, выпил я, видно, лишнего, и такая злость меня на Миньку взяла, что никак он жену мою в покое не оставит, что, когда драка началась, я его поленом по башке и хватил, чтобы злость выместить, да силу не рассчитал – я же тогда здоровый бугай был. Минька упал, и я как-то вдруг понял, что убил его. Испугался я здорово и даже протрезвел. Стал думать, что делать – ведь если посадят меня, то каково жене одной с мальцом будет, тем более что она уже дочкой беременна была. Ну я и заорал первое, что на ум пришло. Сам не знаю, как получилось, что я Мишку Морозова назвал. Тот клялся, что не трогал Миньку, да не поверили ему. А я быстренько Жадову и посоветовал Мишку на Зинке женить, чтобы хоть внуки были. А потом и сам заявление написал, что собственными глазами видел, как Мишка Миньку ударил, и других подговорил. А Жадов-то потом узнал, что это я убил, – ему Зинка сказала. Она же в Мишку без памяти влюблена была, глаз с него не спускала, вот и видела, что это не он ее брата ударил. Только разве могла Зинка такой шанс упустить – за Мишку замуж выйти? Жадова же! А потом пришел ко мне Жадов и сказал, что все знает, а я ему в ответ, а какой тебе с меня пожиток? Я-то, мало того что женат уже, так и нет на меня ничего! Но он меня все равно к делу приспособил: огород вскопать, удобрения привезти, – словом, по хозяйству. А потом я узнал, что он с Мишки деньги да добро всякое тянет, и послал его, чтобы двух маток не сосал, – жирно ему это будет. Он мне угрожать начал, а я пригрозил, что дом ему спалю со всем добром, он и отстал. Вот вам и вся история!
