– Воруют! – уверенно сказала я.
– Не то слово! – гневно заявила Погодина. – Хапают и ртом, и всеми другими возможными местами.
– И как же Игорь Николаевич все это терпит? – удивилась я. – Внешне он не производит впечатление тюфяка.
– Видите ли, – вздохнув, сказала Светлана Юрьевна. – Он всегда очень любил и очень жалел свою мать! Если она начинала плакать, тут же уступал! Сначала в мелочах, а потом...
– Потом у нее аппетит пришел во время еды, и она начала командовать им, а он привычно уступал, сдавая одну позицию за другой.
– Точно! – кивнула она. – Потом, чтобы усилить давление, Зоя Федоровна начала хвататься за сердце...
– Она что, больна? – спросила я.
– Как сборная России по пятиборью, – усмехнулась Светлана Юрьевна. – И Игорь об этом прекрасно знает.
– Извините, но такой любви я не понимаю! – покачала я головой.
– Да не осталось там, наверное, уже никакой любви! – отмахнулась Погодина. – Есть ненависть за свою испоганенную жизнь, которую подавляет въевшаяся в подкорку жалость.
– Гремучая смесь! Каторжанин и его кандалы! – заметила я. – У супругов такое порой закачивается убийством.
– Знаю! – кивнула она. – Было у меня несколько таких подзащитных, и я всегда, понимая и сочувствуя им, добивалась условного наказания.
– Ну и когда наступит конец его терпению? – спросила я.
– Когда-нибудь наступит, – пожала плечами Погодина. – Он же не только внешностью, но и характером в отца пошел.
– Кстати, а как Николай Петрович ко всему этому относился? – поинтересовалась я.
– А он ни во что не вмешивался, потому что считал себя не вправе – они же очень много лет прожили без него, – объяснила Светлана Юрьевна.
– Ну, в общем и целом расклад ясен, – сказала я. – Ну, а что было потом?
– Потом убили семью Игоря, – ровным голосом сказала Погодина.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Что вы сказали?
– Я сказала, что та автокатастрофа не была случайной, – твердо заявила Светлана Юрьевна. – Это было предумышленное убийство!
«Еще один неизвестный ранее факт!» – ошеломленно подумала я и спросила:
– У вас есть доказательства?
– Только косвенные, но это совершенно точно. Я уверенно об этом говорю, потому что именно меня назначили защищать водителя «КамАЗа».
– И какие же? – заинтересовалась я.
– Понимаете, я хотела добиться для него подписки о невыезде, а он отказался, – развела руками Погодина.
– Странно, – заметила я и спросила: – Он это как-то объяснил?
– Да! Сказал, что теперь, – выделила Погодина, – его точно убьют, так уж лучше в СИЗО, чем дома, где его семья может вместе с ним пострадать. А потом, во время нашего дальнейшего разговора, проболтался, попросив... Я его слова дословно помню! «Да вы особо не старайтесь, Светлана Юрьевна! Я знал, на что шел, да не знал, что меня так подставят!» И эта фраза меня насторожила. Потом его задушили в камере, и я видела акт вскрытия – у него был рак поджелудочной железы и многочисленные метастазы, так что жить ему оставалось недолго.
