Низкая арка из грязных гиперэкранов над головой пропускала лишь тусклый сероватый свет, однако сама рубка под нею оказалась чистой и опрятной. Два ряда в трех парах консолей, расположенных с каждой стороны узкого прохода, выглядели почти нетронутыми, хотя одна из левых бортовых навигационных станций, очевидно, стала жертвой налета в погоне за запчастями, учиненного во время вынужденного простоя корабля.
Кэнби прошел вперед, туда, где рубка сужалась, как раз под замызганные козырьки гиперэкранов. Там было место лишь для трех консолей: станции шкипера, позади которой справа когда-то сидел его помощник, а слева системотехник. Словно во сне, Кэнби занял привычное место за штурвалом, отыскивая пальцами рычаги и ставя ноги на сенсоры руля направления, которые располагались для него немного далековато — очевидно, его предшественнику посчастливилось иметь более длинные ноги.
Кэнби усмехнулся. Пусть ему и не удалось оживить корабль, движения под прозрачными гиперэкранами спугнули замызганных чаек. Снаружи на носу корабля остались лишь кровавые ошметки несчастной рыбы — не говоря о тоннах побочных продуктов птичьей жизнедеятельности.
Когда Кэнби уселся за штурвал, а его пальцы удобно устроились на холодных клавишах управления полетом, перед мысленным взором гостя пронеслись сотни воспоминаний. Кэнби улыбнулся. Одной из нескольких вещей, всегда его тревоживших, являлось расположение рулевой консоли. С правой стороны тянулся ряд неповрежденных сенсоров — целых девять штук. Каким же образом пилот выбирал из них единственно правильный в полной темноте? Кэнби мог припомнить не один случай, когда вместо того, чтобы включить посадочные лучи, выключал навигационные огни. Если бы переключатели, как на «Нортоне VT25», подразделялись на более мелкие ряды, таких проблем не возникало бы…
Впрочем, даже со своими недостатками «98-е» прекрасно подходили для полетов, хотя и нажили себе немало критиков. Корабли имели тенденцию и при взлете, и при посадке вибрировать, причем обладали невероятной посадочной скоростью — в основном из-за невеликого отражения линейной силы тяжести, обеспечивающего приповерхностный подъем. Девять градусов свободы означали феноменальную маневренность, но в пределах пятидесяти тысяч футов над поверхностью приходилось каждую секунду, от взлета до посадки, крепко держать управление в руках.
Справа от Кэнби консоль помощника пилота была немного смещена к продольной линии судна, поэтому иногда правая щека помощника рулевого затекала. В свою очередь, у него создавалось впечатление, будто корабль медленно вращается вправо. Это чувство усиливалось по ночам или во время полетов вблизи поверхности в густых облаках. Для того чтобы поверить приборам, требовалась твердая дисциплина, особенно на высоте десяти тысяч футов, когда местная гравитация корабля не действовала. Кэнби вспомнил, как один переведенный на такой корабль новичок подумал, будто корабль вышел из-под контроля. Произошла настоящая битва с пилотом, до конца службы немало повредившая карьере новичка?
