Он хочет, чтобы я грела его постель, пока не надоем, думала она горько. Понаслаждаться со мной, а потом отбросить.
— Я не хочу быть с вами, Гиль, — сказала она. Он издал недоверчивый смешок.
— Вы просто трусите жизни, реальной жизни, — проговорил он. — И как долго вы намерены пользоваться трауром по отцу, чтобы хранить себя, как экспонат в стеклянной колбе? Неужели ваш отец мечтал о такой участи для своей дочери? Начните жить, Корделия. Кто знает, может, тогда вы снова займетесь живописью.
— Не желаю говорить об этом, — почти закричала она неожиданно низким голосом. — Что дает вам право читать мне лекции?
— Та же забота о ближнем, которая дала вам право напоминать мне о моих обязанностях в Ла Веге, — безжалостно изрек он. — Я всего лишь плачу услугой за услугу. Так что не стоит об этом, Корделия.
Она попыталась подняться, но он властным жестом положил руку на ее колено, так что она уже не могла уйти, не вызвав сцены, которая привлекла бы всеобщее внимание. И опять, как прежде, прикосновение его пальцев вызвало сладкую, тревожную дрожь, пробежавшую по всему телу.
— Дайте мне уйти, — прошептала она. — Я хочу вернуться домой.
Но еще с минуту он держал руку на ее колене, а взгляд его вонзился в ее глаза, призывая к повиновению. Она не поддалась взгляду и выдержала прикосновение, ничем не выдавая безумную, лихорадочную радость, охватившую все ее существо. Многолюдье мешало Гилю двинуть руку к ее бедру, но она почуяла, как ему хочется этого, и мощь его желания подарила ей такое эротическое переживание, что она еле смогла скрыть его.
— Дайте мне ключи от вашей машины, — сказал он.
— Зачем? — Она уже ничего не понимала, да и говорить могла с трудом.
— До ворот, где стоит ваша машина, очень далеко, — объяснил он. — Я распоряжусь подогнать ее ко входу.
А затем он оставил ее, и она наблюдала, как он легко переходит от одной группы гостей к другой, то там, то здесь вступая в разговоры; она слышала его смех и видела, как рука его обнимает плечи неизвестной, очень аппетитной девицы.
Нет, Алиса права. Может быть, в этом зале находится женщина, которая однажды станет леди Морнингтон. Вероятно, она будет достаточно воспитанна, чтобы не обращать внимание на постоянное волокитство и частые измены мужа.
Гиль так и не подошел к ней больше. Ее провожала леди Морнингтон, поблагодарившая ее за визит и пожелавшая ей всего наилучшего в наступающем году.
Корделия искренне ответила ей тем же. За холодной сдержанностью Эвелин она ощутила душевное тепло и способность к состраданию.
