Он улыбнулся и убедительно, с нажимам произнес:
— Вам не следует ставить на этом крест. — Глаза его тем временем украдкой изучали хрупкую прелесть ее лица, ее изящную, элегантную фигуру. — Вчера вечером я почувствовал, что в вас есть что-то необычное, — продолжал он. Весь ваш облик с этими распущенными ярко золотистыми волосами напоминал произведение искусства. А таких небесно голубых глаз, как у вас, мне никогда еще не приходилось видеть.
Такие откровенные комплименты повергли Корделию в полное смущение. Никто еще не говорил ей подобного, и ее женское естество не могло не откликнуться ярким румянцем на щеках и учащенным сердцебиением. Пришлось собрать всю свою волю и напомнить себе, что перед ней опытный соблазнитель и не следует терять голову.
— Что за чепуха! — воскликнула она как можно более сурово, но Гиль в ответ лишь безмятежно рассмеялся.
— Вам виднее, — примирительно сказал он. — Но мы отклонились от темы. Так вот, должен вам сказать, что я наслаждаюсь своей жизнью, хотя непохоже, чтобы она сделала меня богатым. Мне нравятся близость к земле, эти горы, то, что я могу свою радость приобщения к ним передать другим людям.
Корделия готова была слушать еще и еще о том, как ему нравится жить, но, к ее разочарованию, он прервался на полуслове.
— Вы должны меня извинить. Мне нужно быть впереди, — сказал он и быстро зашагал вперед по тропе, а затем она услышала, как он объясняет одному из американцев, что за бабочки водятся в здешних местах.
Странный он, подумала она, но вчерашней уверенной антипатии к нему у нее уже не было. Он одновременно раздражал ее и вызывал интерес. К этому добавлялось недоумение, сохранившееся и теперь, когда она выслушала вполне убедительные объяснения, почему он не желает ничего делать со свалившимся на него наследством. Видимо, было еще какое-то очень важное звено, некая скрытая пружина, во многом определяющая его поведение.
Но по мере того как они спустились в долину, по дну которой текла бурная, рокочущая река, перешли ее по старинному мостику и снова стали подниматься вверх по склону, мимо зеленеющих пастбищ и небольших рощ, она ощущала, как ее доверие и уважение к Гилю возрастает.
Он знал все эти горные тропки, как свои пять пальцев, вел по ним группу уверенно и непринужденно, не забывая остановиться перед редким цветком, чтобы рассказать о нем туристам, или привлечь их внимание к живописному хаосу скал, и все это без тени покровительства, в живой и непосредственной манере. Здесь, в горах была его стихия, и он раскрывался совсем по-другому. С ним было просто, в нем ощущалась надежность. Корделия не сомневалась, что он сможет совладать с любой непредвиденной или опасной ситуацией.
