И тут Флорри осенило. Эти люди шпионы! Когда он служил в армии, таких называли «политическими», хотя, возможно, этот термин уже устарел. Те, о которых писал Киплинг в своем «Киме», – рыцари большой игры.
– Вы улыбаетесь, мистер Флорри? Я сказал что-нибудь смешное?
– Нет.
– Вам известно «Положение о государственной тайне»? Довольно неприятный юридический документ. Между прочим, введен в действие в тридцать втором. Вполне способен упечь кое-кого в Скрабс[5] лет эдак на семь. Тема нашей беседы вполне подпадает под его действие, мистер Флорри. Так что имейте в виду: ничто из нее не должно просочиться за стены этой комнаты. Понимаете?
– Должен признаться, я не совсем улавливаю, чем могу быть вам полезен.
– О, ваша помощь может оказаться просто бесценной, мистер Флорри. Прошу выслушать меня внимательно. В тысяча девятьсот тридцать первом году, когда вы наслаждались полной приключений жизнью в Бирме на службе империи, один русский чекист по имени Левицкий завербовал в Кембридже студента – молодого, неглупого, даже талантливого молодого человека со связями, обаянием и широкими возможностями – с целью шпионажа в пользу России. В качестве первого шага для водворения дядюшки Джо и его порядков у нас в стране.
– Ну, это никуда не годится, – буркнул Флорри, не совсем понимая, что, собственно, он имеет в виду.
– Совершенно согласен, – отозвался майор.
– Но какое это имеет отношение ко мне? Я никогда в Кембридже не учился. И не смогу помочь вам разыскать этого типа.
– О, в этом нет нужды, мистер Флорри. – Тон вступившего в беседу Вейна был крайне доброжелательным. – Нам, разумеется, прекрасно известно, кто это. Нам требуется другое – как бы это сказать помягче? – его требуется остановить. Скажем так, изолировать. Мистер Флорри, майор не рассказывал вам, что ему однажды тоже довелось присутствовать при повешении? Я не ошибаюсь, сэр? Это было где-то в Восточной Африке незадолго до Первой мировой войны?
– В одиннадцатом году, если быть точным, – подтвердил майор. – Отвратительная вещь. Один из тамошних напился во время сафари местного вина и напал на мем-сахиб с пангой.[6] Поранил ей руку, остался шрам. Ну, пришлось его наказать для острастки. Чтоб другим неповадно было. Как бы то ни было, это ужасное зрелище.
– Вы сказали, остановить? – спросил Флорри. – Что вы имели в виду? Должен сразу сказать, мне не нравятся такие выражения.
– Вы играете в шахматы, мистер Флорри?
– Немного. Редко. И вообще неважно.
