Матушка Анна Стина принялась расхваливать Ингрид, уверяла, что она очень славная девушка. Прежде она служила в усадьбе пастора, но теперь, когда она повзрослела, ей захотелось поучиться чему-нибудь дельному, и Анна Стина решила отвести ее к той, от которой она сможет узнать больше, чем от кого бы то ни было.
Юнгфру Става и на это ничего не ответила. Но взгляд ее не мог скрыть удивления тем, что девушка, находившаяся в услужении в пасторской усадьбе, не нажила себе даже собственного платья и вынуждена была одолжить одежду у старой Анны Стины.
Старушка стала жаловаться на свою обездоленность. Она, мол, живет одиноко, в глухом лесу, заброшенная близкими, а вот эта девушка не раз прибегала и утром, и вечером проведать ее. И потому ей теперь хотелось бы отплатить девушке добром и устроить ее судьбу так, чтобы она осталась довольна.
Юнгфру Става выразила сожаление, что им пришлось ходить так далеко, чтобы пристроить девушку на место. Уж коли она так хороша, то почему не смогла наняться в прислуги в какой-нибудь усадьбе в родных краях?
Матушка Анна Стина поняла, что дело может сорваться, и возвысила голос:
— Ты, Става, весь твой век просидела тут в тепле и довольстве, а я между тем жила в большой нужде. Вспомни, что я до сего дня ни разу тебя ни о чем не просила. И вот теперь ты собираешься выставить меня отсюда, как попрошайку, от которой хотят отделаться куском хлеба!
Юнгфру Става слегка улыбнулась и сказала:
— Сестра Анна Стина, ты скрываешь от меня правду. Я сама родом из Рогланды и хотела бы знать, в какой крестьянской избе в этом приходе можно было отыскать такие глаза и такое личико.
Указав на Ингрид, она продолжала:
— То, что ты, Анна Стина, хочешь помочь девушке с таким личиком, мне понятно. Но мне непонятно, как ты могла подумать, будто твоя сестра Става совсем выжила из ума и ей можно плести небылицы.
Матушка Анна Стина до того растерялась, что не смогла вымолвить в ответ ни слова. Но Ингрид решила довериться юнгфру Ставе и без промедления начала рассказывать о себе своим тихим, мелодичным голосом.
Когда Ингрид обмолвилась о том, как она лежала в могиле и как пришел далекарлиец и спас ее, старая юнгфру Става вдруг густо покраснела и, чтобы скрыть это, поспешно опустила голову. Это длилось всего лишь какой-нибудь миг, но судя по всему, это был хороший признак, потому что после этого юнгфру Става заметно подобрела.
Вскоре она начала расспрашивать обо всем подробно, и прежде всего насчет помешанного. Она хотела знать, не боялась ли его Ингрид.
