Евгений Владимирович понимал, что поступил глупо. Нервничаю, вот беда! Да и здоровье подвело. Напрасно я не позвонил Голованову, что хвораю. А главное нельзя было уходить с совещания... Каждый вечер Соколовский решал: "Завтра пойду, скажу: "Давайте, Николай Христофорович, потолкуем серьезно, мы ведь люди немолодые, а дело важное..." Почему он не пошел к Голованову? Не из-за самолюбия. Всякий раз в последнюю минуту его удерживала досада. Хорошо, я виноват, наговорил черт знает что, но при чем тут проект? Почему они не думают о станке? Неужели Голованов принимает всерьез доводы Сафонова?..
На партбюро Евгений Владимирович сидел молча, высокий, прямой, и угрюмо постукивал трубкой о стол. Когда его попросили объясниться, он коротко сказал, что как коммунист подчиняется дисциплине, но находит решение дирекции неправильным; чуть помолчав, он сердито добавил: "Оно и неправильное, и не ко времени, да и просто неумное..."
Секретарь парторганизации Обухов, когда Сафонов впервые заговорил с ним о "непартийном поведении Соколовского", нахмурился: "Может, преувеличивают? Соколовский - человек запальчивый, это я знаю, но отсюда далеко до отказа работать". Сафонов, а потом и Хитров настаивали: ушел с производственного совещания, пять дней не выходил на работу, ссылается теперь на болезнь, но врача не вызвал, Сафонова обругал. Обухов злился на Сафонова и Хитрова, но говорил себе: кажется, Соколовский действительно зарвался .. Он решил посоветоваться с заведующим промышленным отделом горкома Трифоновым, который, не задумываясь, ответил "Какие тут могут быть сомнения? Нельзя не одернуть..." И теперь Обухов предложил объявить Соколовскому выговор.
Евгений Владимирович что-то хотел сказать, даже встал, но тотчас снова сел и на вопрос председателя ответил, что ничего добавить не имеет. Андреев запротестовал. "Не понимаю я, за что выговор? И должен сказать, что никто на заводе этого не поймет"... Савченко вдруг заговорил о проекте. Обухов его оборвал - речь идет не о проекте, но об отказе Соколовского подчиняться дисциплине. Савченко все же сказал: "Нельзя отделить одно от другого. Евгений Владимирович отстаивал свой проект, отстаивал стойко, резко. Если завтра вернутся к его предложению, как можно будет оправдать выговор?"
Коротеев подумал: действительно, зачем выговор? Соколовский не юноша, исправить его трудно. Шпильки он стал подпускать не вчера, но у него нет ни одного взыскания...
