Чердак был крохотный – но зато я оказался избавленным от чьего-либо соседства, а кроме того, здесь почему-то не так остро чувствовалась та одуряющая смесь запаха карболки, общественных уборных и гнилых продуктов, которая буквально пронизывала весь Брокенвальд.
Как я и надеялся, капо уже спал – в противном случае пришлось бы довольно долго уговаривать его разрешить моему новому знакомцу провести ночь на чердаке. Теперь же можно было не опасаться его придирок, а утром я надеялся получить от него разрешение: капо Грановски являлся моим постоянным пациентом по причине старой язвы желудка. Кстати должно прийтись мое восстановление на должности врача.
Поднявшись вслед за мной по старой скрипучей лестнице, Холберг внимательно осмотрел чердак, удовлетворенно кивнул и прошел в угол, где стоял прислоненный к стене старый матрас. Я использовал его как дополнительный простенок – в дощатой стене было несколько больших щелей. Г-н Холберг положил матрас на пол.
– Не возражаете? – спросил он. – Щели мы чем-нибудь заткнем. Сегодня ветра нет, а завтра я обязательно что-нибудь подходящее разыщу… – он сел на матрас, по-прежнему оставаясь в своем бесформенном наряде. Впрочем, это меня не удивило – в отсутствие одеяла приходилось спать в одежде.
Шимон Холберг передвинулся в угол, ссутулился, причудливым образом заплел ногу за ногу и сцепил длинные пальцы на худом колене.
– Странное место, этот Брокенвальд, – задумчиво протянул он. – Ей-же-ей, странное… Можете мне поверить, доктор, я повидал не одно гетто. Брокенвальд – первое, в котором евреи, в сущности, предоставлены сами себе. Может быть, единственное во всей нынешней Европе.
Утро следующего дня началось долгим разговором с Айзеком Грановски. Разумеется, поначалу он и слышать не хотел ни о каких новых жильцах. Не помогло даже упоминание о том, что я восстановлен на службе. К разговору подключился сам Шимон Холберг. Он сделал мне знак, чтобы я занялся своими делами. Спустя короткое время, они скрылись в комнате капо. Еще примерно через четверть часа г-н Холберг вышел, провожаемый явно смягчившимся капо. Он получил разрешение поселиться в нашем доме.
– Не забудьте только отметиться в регистратуре Юденрата, – проворчал г-н Грановски на прощанье. – Сегодня же. Я должен до вечера получить ваш регистрационный талон и внести его в домовый журнал.
– Конечно, конечно, – закивал г-н Холберг. – Не сомневайтесь, господин капо, все будет сделано законно и в срок.
