Римма Ивановна Иволгина каждый день, кроме воскресенья, вышагивала по стертому линолеуму кабинета английского языка, переводя взгляд с портрета Шекспира на карту Великобритании. В этом кабинете давно не было ремонта; масляная краска на стенах вздулась пузырями и кое-где слезла, как кожа после солнечного ожога, на потолке виднелись грязно-желтые разводы, оконное стекло - в трещинах после брошенного обиженным двоечником камня - напоминало причудливую паутину. Но все эти мелочи совершенно не волновали Римму Ивановну. Когда тупой и явно не одаренный лингвистически Степанычев захотел привинтить отвалившуюся ножку учительского стола, она только фыркнула: "Где это вы слышали, Степанычев, слово "уделать"? В русском языке глагол "делать" с приставкой "у" не употребляется". Степанычев виновато улыбнулся и навсегда забыл о благом порыве.
Римма Ивановна трудилась на ниве просвещения с трепетным чувством послушницы монастыря, и вышестоящие организации оценили ее труд, наградив изящной медалькой и званием заслуженного учителя "в связи с пятидесятилетием со дня рождения". А кроме того, за добросовестный труд в школе Римма Ивановна, в числе лучших учителей английского языка области, получила бесплатную путевку в Великобританию.
Это была страна ее мечты. Темза, Тауэр, Вестминстерское аббатство - все то, что она изучала по потрепанным институтским учебникам, прилежно зубря продолженные времена, старательно зажимая кончик розового девичьего языка между еще не запломбированных резцов, - все это так ошеломило ее, что она чуть не лишилась дара не только английской, но и родной речи. В Англии не могло быть ничего плохого. Там никто не плакал, никто не болел. Наверное, там никто никогда и не умирал, а если и умирал, то совсем не так, как у нас, - просто закрывал глаза, а потом его клали в гроб. Вернувшись из Англии, она сказала своей подруге, Марье Алексеевне Апухтиной, учительнице литературы: "Я в большей степени роялистка, чем английская королева, и в большей степени англичанка, чем англичане".
Как раз в этот год мама Риммы Ивановны, сухонькая старушка восьмидесяти лет, тоже в прошлом учительница английского, внезапно умерла в туалете от кровоизлияния в мозг. Дверь была закрыта изнутри на шпингалет. Пришлось звать соседа Александра Васильевича, отставного полковника, который бодро и с должной решительностью, присущей кадровому офицеру, устранил препятствие при помощи топора. Этот Александр Васильевич производил впечатление человека порядочного. Помог Римме Ивановне похоронить мать и даже обещал найти телефон мужика с силикатного завода, который может стащить камень для приличного памятника.
