Нанять на работу человеческую женщину считалось в нынешние времена поступком незазорным для порядочного тангара. И родня, а также соседи-тангары сочли выходку Анарсона оригинальностью, но не более. Наоборот, покупателей прибавилось, потому что смотреть на женщину с открытым лицом и простоволосую многим было приятнее, чем на скучную физиономию честного тангарского парня, озабоченную только расчетом вероятной прибыли. Анарсон не пожалел о своем решении.
После удачного дня, когда Джасс умудрилась втулить толстенный и дорогущий фолиант кулинарных рецептов молодой семейной паре, они с Анарсоном решили отметить это дело бутылкой эрмидэйской кассии. Подняв, прежде всего, тост за здоровье, а уж после за удачную продажу, тангар с удовольствием смаковал вино, причмокивая от наслаждения.
– Вишь, как несправедливо. Альс твой и пригубить не может сей божественный напиток.
Джасс спорить не стала, а лишь опрокинула в себя еще один стаканчик. Напоминание об Ириене было некстати.
– Что, затосковала об эльфе своем? – усмехнулся Анарсон. – Не в обиду вам будет сказано, но неправильно все это.
– Неправильно?
– Да. Пароваться надо со своими. Люди с людьми, эльфы с эльфами. Я так понимаю, раз мы все такие разные, то это неспроста.
– Вот ты говорил, что Ирье меня научил любить по-эльфьему…
– Все-то ты помнишь…
– Все не все, а эти слова запомнила. Может, пояснишь…
Тангар задумчиво поскреб макушку.
– Понимаешь, подруга. Как бы оно так, чтоб понятнее… Вот смотри, как у меня с Миол вышло. Отец позвал, сказал, мол, жениться пора, и показал мне невесту. Я поглядел и согласился. Потому что полюбил.
– Прямо так сразу и полюбил? Я не спорю, Миол женщина очень красивая, но все равно…
– А это и есть любовь по-тангарски. Вижу перед собой красивую тангарку, непорочную, хозяйку мудрую и прилежную. Косы у нее чистое золото, лоб высокий, грудь большая, спина ровная, и ум в глазах настоящий. Ты не смейся… Я женился и ни мгновения, ни разочка не пожалел о том. И я не становлюсь моложе, и она, но я люблю ее и не променяю ни на жаркую красавицу-орку, ни на утонченную красавицу-эльфийку, ни на такую, как ты, подруга Джасс. Я знаю, что и Миол ни на какого другого мужика не глянула с той поры, как одела женское покрывало. И до глубокой старости будем мы в супружеской кровати устраивать побоища, как отец мой с матерью учиняли – дом трясся, и как дед с бабкой, не говоря уж о прадеде, тот в девяносто с гаком лет еще ого-го чего мог… Вот тебе и любовь, – развел руками Анарсон.
