- Он что-нибудь сказал?
- Да, все время повторяет имена святых и беседует… простите, может, я ошибаюсь, с богом и дьяволом одновременно. Эти слова успокоили некоторые тревоги министра. И он уже не так тяжело, но все же резко, спросил:
- Чего стоит ждать? Говорите прямо и честно, так прямо и так честно, как если бы вы говорили королю! Кено вздрогнул, но, поняв, что сейчас ему ни что не угрожает, немного успокоился. Впрочем, на речь его это мало повлияло.
- Несколько дней… Его величество проживет мак…
- Сколько? Говорите! - взорвался нетерпением Реке.
- Четыре дня. У нашего господина всегда было крепкое здоровье. Другой умер бы немедленно…
На какой-то момент наступила тишина. Врач обратил свой взор к небу, а министр спрятал его в бумаги. Птицы доносили свои радостные голоса через окно. Все было так, как будто этим тварям было плевать на то, что прикованный к жизни муками последних дней умирал в своей постели великий монарх. Реке сделал знак и врач удалился.
Несколько часов канцлер работал с корреспонденцией. Не было ничего особенного. Отданные распоряжения хранить все случившееся за этот день в тайне как будто выполнялись. Безмятежный город еще не знал о том, что пришло время считать последние дни жизни тирана. Реке набрал полные легкие горячего воздуха. Работы было много. Первый министр принимал высших государственных сановников одного за другим. Принцу была послана секретная записка. Шли бесценные часы. Вызванная канцлером графиня Риффи пребыла во дворец только к вечеру.
Весь двор, отправившийся рано утром на охоту устроенную принцем, почти ничего еще не знал. Но слухи, эти безжалостные вестники долетали до него. Многие титулы трепетали от ужаса, иные дрожали от знобящей жажды править. Другие, согнутые и притаившиеся, чудились себе уже поднявшимися, вставшими у трона как его опора.
***
Красивая женщина вошла в кабинет.
- Я ждал вас дорогая моя, - беспокойно, но приветливо встретил гостью канцлер. - Вы уже получили мою записку?
- Да, это очень тревожное послание. Неужели все так плохо?
- Завтра, максимум послезавтра наш король и император умрет. Меня волнует тут не столько сам этот факт, сколько его последствия. Поэтому я решил посоветоваться с вами насчет нашего общего будущего. Вы слывете умнейшей и благороднейшей женщиной королевства. Бесспорно, мысли ваши бесценны, - тут, конечно, старый плут канцлер лукавил и льстил. Он не любил своевольную графиню. Впрочем, он вообще никого не любил. Так говорить, а вернее вообще столь открыто беседовать на острую и важную государственную тему его заставляло признание большого влияния графини и, прежде всего, воздействие этой красоты на ее тайного любовника герцога Телгоре.
