Имперская армия, насчитывавшая 52 тысячи человек и располагавшая 30 орудиями, получив подкрепление, и приведенная в движение волей своего командующего продвигалась навстречу противнику. Располагавшему армией меньшей по численности, уже не раз терпевшей поражение и отступившей месяц назад к последнему своему оплоту на континенте. Мятежные силы, командование которыми в самый роковой момент восстания принял Эвил Эви, располагали теперь всего 22 тысячами солдат. Правда, «грязные лавочники» имели хорошую и многочисленную артиллерию, но их кавалерия была невелика и плоха.
Приняв порученное ему месяц назад командование, Эвил первым делом отвел войска на север, одновременно дав людям отдохнуть и сократив территорию, которую приходилось защищать. Многие гарнизоны были сняты и стянуты к главным силам. Эвил увеличил число офицеров на полк и приступил к отработке в армии новой тактики. Все эти меры вместе с уверенностью в победе самого полководца менее чем за две недели вселили силы и дух твердости в восставшие войска.
Лето шло к концу. Ночи становились холоднее. В одну из них в доме местного дворянина, где расположился штаб повстанческой армии, шло заседание военного совета. Большая комната была изуродована тяжеловесной старой резной мебелью. Ее стены безвкусно покрывали узорчатые обои. Разбросав бумаги по накрытому картой столу, генерал Нецино яростно доказывал необходимость оставить низину и уйти всей армией под защиту стен Кера. Другой союзный полководец, Гокер, старик лет семидесяти, но невероятно подвижный, хотя и медлительный на слова, спорил, утверждая: у армии есть только один путь - стремительно атаковать имперцев. Полковники и генералы пили, спорили или молчали. Все ждали своего командира. Совет шел уже два часа. Непрерывно поступали от разведки сведенья о продвижении противника, а граф Эви все еще не появлялся. Главнокомандующий по каким-то причинам опаздывал.
Кутаясь в длинные плащи, несколько часовых в кабасетах [2] с пиками и мушкетами расхаживали под окнами. Мирно шелестели листья под легким, но пронизывающе холодным дуновением ветра. Дождь то шел, то прекращался, то, превращаясь в ливень, заставлял морщиться солдат роты пешего конвоя командующего.
Вдруг маленький человек в широкополой шляпе верхом на превосходно сложенном, но таком же, как и его владелец, некрупном коне въехал во двор штабного дома. Назвав пароль первой группе караульных солдат, и представившись, он, поинтересовался у дежурного офицера, не прибыл ли еще командующий. Получив отрицательный ответ, путник прошел в дом и поднялся на второй этаж по скрипучей старой лестнице. Штабной зал встретил его с некоторым удивлением. Ему дали теплого вина, хлеба и мяса. Взяв блюдо, незнакомец расположился в одном из пустовавших кресел. Течение утихшего на миг разговора продолжалось в том же русле. Дождь за окном взорвался новым потоком воды.
