Кристин не была уверена, что это дар божий, но Лидия оказалась очень упорной особой в достижении поставленных целей. К тому же, как заверила ее Лидия, эти уроки вовсе не будут бесплатными: платой за уроки станет ее первая картина. И вообще, пусть Кристин не комплексует и чувствует себя инновационным проектом, в который инвесторы вкладывают средства! Лидия могла быть весьма убедительной, а Кристин очень хотелось продолжить это знакомство, и в итоге она согласилась.
Их сотрудничество было более чем плодотворным, и спустя полгода Лидия призналась, что не ожидала столь быстрой «окупаемости проекта» и у нее еще никогда не было столь способной ученицы. Лидия говорила, что у Кристин свой неповторимый стиль и безупречное, почти ангельское видение мира, что ее картины завораживают. Она называла Кристин редчайшей жемчужиной в море бездарности... Кристин с благодарностью принимала все похвалы, но считала, что Лидия преувеличивает.
У Лидии не было детей, у Кристин не было матери... Наверное, это еще больше сблизило их. Лидия стала ее подругой, наставницей, учителем и патронессой. Она стала ее ангелом-хранителем. Лидия учила Кристин всему, что знала сама, и всегда поддерживала. Они много разговаривали – у них оказалось множество общих тем для беседы. Их общение прерывалось только летом, когда неизменно приезжал сеньор Габриель и увозил Кристин на ранчо.
Отец, к счастью, перестал чернить Габриеля в глазах Кристин, но каждый раз она чувствовала его молчаливое сопротивление и неудовольствие ее отъездом. В год, когда ей исполнилось семнадцать, она не смогла поехать на ранчо из-за болезни отца. Джонатан болел долго и, если так можно выразиться, самозабвенно. Он изводил Кристин жалобами и упреками попеременно и требовал к себе постоянного внимания.
С наступлением осени болезнь отца волшебным образом пошла на убыль. Кристин все понимала и злилась на него. И от этого ей было стыдно. А потом она заметила в нем перемены. Джонатан словно встряхнулся, повеселел, все чаще стал задерживаться с работы. А в середине ноября Кристин, придя из школы, застала в доме женщину, которую сначала приняла за новую домработницу. Но Джонатан, чуть смущаясь, представил их друг другу, и оказалось, что Дороти вовсе не приходящая прислуга, а подруга отца и они встречаются уже несколько недель.
– Приятно познакомиться, – вежливо сказала Кристин. – Хотите чаю? Кофе? Может быть, сок?
– Чаю... – ответила Дороти, очень скромно присев на краешек софы.
