Взгляд его упал на затылок Таха, покорно ожидавшего своей участи. Затылок парня был неровно острижен, и на шее, в ямочке между позвонками, у него была большая родинка.
И тогда Гарс сглотнул комок в горле и поднял руку.
— Я тоже голосую против изгнания Таха за Горизонт! — стараясь говорить как можно громче и тверже, объявил он.
Но в самом конце фразы голос подвел его, и на слове «Горизонт» он дал «петуха»…
По дороге домой Гарса нагнал учитель Айк. Старик хлопнул Гарса по плечу и объявил:
— А ты молодчина, малыш! Я всегда знал, что из тебя выйдет толк!..
По старой учительской привычке Айк даже взрослых собеседников называл «малышами», и Гарс привык к такому обращению. Тем более что Айк годился Гарсу в отцы. Собственно, он и был ему вторым отцом, поскольку знал его с детства. Когда-то он и Серф, отец Гарса, были закадычными друзьями, но потом что-то изменилось в их отношениях, заставив отдалиться друг от друга. Может, это была женитьба Серфа на матери Гарса — семейная история об этом умалчивала.
Тем не менее, когда Гарс пошел в школу, Айк как-то по-особому выделял его из числа сверстников. Именно ему Гарс был обязан пристрастием к системелогии и прочим «умным» наукам.
В последнее время они, правда, виделись редко, хотя жили неподалеку друг от друга.
Так уж получалось…
Некоторое время они шли молча, наслаждаясь вечерним покоем.
Вечера в Очаге были особенно хороши.
Солнце, висевшее по-прежнему в зените, теперь было налито морковно-красным светом, щедро растекавшимся по земле и деревьям. В кустах перекликались птицы, готовясь к ночлегу. Откуда-то доносился вкусный запах свежеиспеченной сдобы — видно, чья-то хозяйка решила побаловать своих домашних пирогами. На огороде у Кима дымилась куча старой ботвы, и горьковатый запах почему-то навевал воспоминания о детстве…
— Между прочим, я не сомневался, что ты заступишься за Таха, — нарушил молчание Айк.
— Почему? — удивился Гарс.
— Ну, ты же вырос на моих глазах…
И тут Гарс не выдержал. Он без утайки поведал учителю о тех колебаниях, которые испытал перед тем, как высказаться в защиту Таха. А еще он рассказал и об отважном австралийце Снифе, и о своих планах дальнейшего исследования Горизонта, и о передатчике Друма…
Он чувствовал, что должен с кем-то поделиться своими проблемами. А кроме Айка, об этом рассказывать было некому. Даже Люмина, спутница жизни, — и та не понимала его переживаний…
Айк понял. Он всегда понимал Гарса. Даже тогда, когда тот был не прав — с точки зрения других…
