— Не надо говорить, надо отвечать на вопросы. Только на вопросы!
— Да, да, да, — как сумасшедший закивал Иванов.
— Вы... — начал майор.
— Да, да, да, я Иванов... — тут же прорвало Иванова.
— Вы получали...
Но Иванов не был способен дослушать вопрос до конца.
— Да, да, я получал, я зарплату получал и премиальные, квартиру получал, еще в морду получал, я все расскажу...
— Да цыц ты! — снова рявкнул майор Проскурин. — Дослушайте до конца. Получали ли вы деньги в швейцарском...
— Я получал, но на самом деле не получал, хотя как будто получал, но если бы получал, то что-то имел, а я ничего не имел...
Это было невозможно! В этом потоке слов можно было утонуть!
Майор сгреб Иванова в охапку и как следует встряхнул, хотя при использовании сыворотки применять к “пациенту” физические меры воздействия не рекомендуется.
— Я буду задавать вопросы, вы отвечать только “да” или “нет”!
— Ага, ага, ага, — закивал, затарахтел Иванов, умоляюще глядя на майора. Ему очень хотелось понравиться этому человеку, хотелось рассказать ему все, что он знает, все, все, все, но он его не понимал и постоянно прерывал.
— Вы получили четыре с половиной миллиарда долларов? Да или нет?
— А что нужно ответить — нет или да? — быстро спросил Иванов. — Я отвечу, что надо, только вы скажите, что надо...
— Надо говорить правду. Только правду! Да? Или нет?
— Тогда — да... то есть нет... то есть, конечно, да, ну то есть как бы получал, но на самом деле нет...
— Отвечать нужно “да” или “нет”!..
А как тут ответишь “да” или “нет”, если, с одной стороны, получал, а с другой — ни цента из них не видел!
— И да, и нет...
На все остальные вопросы Иванов отвечал так же — и да, и нет, то ли да, то ли нет, да, да, да — нет, нет, нет...
Сыворотка правды не сработала. Вернее, сработала, и даже очень хорошо сработала, клиент говорил без умолку, но толку от него не было никакого.
Очень скоро Иванов начал скисать и терять интерес к происходящему. Действие сыворотки заканчивалось и начиналось “похмелье”. Дальше его спрашивать о чем-либо было безнадежно.
— Сволочь! — сказал в сердцах майор, вынося свой вердикт. — Сволочь и гад!
Сказав невероятно много, Иванов не сказал ничего!
Опять не сказал ничего!
Наверное, он мог заговорить только в одном случае — в случае, если с него с живого сдирать шкуру. И майор готов был сдирать, потому что ему своя шкура была ближе к телу. Потому что лучше пожертвовать Ивановым, чем своей семьей!
— С ним надо как в боевых условиях, — сказал раздраженно майор. — По самому верхнему пределу. Иначе он ничего не скажет.
