— И полицейских тоже он?
— Он!
— А почему, когда в квартиру ворвалась группа захвата, пистолет был в вашей руке?
— Он мне его отдал.
— А заложники? Они все хором утверждают, что видели, как вы командовали своим напарником, как угрожали ему оружием, а когда однажды он заупрямился, жестоко его избили.
— Да это все он, он! — чуть не плакал Иванов. — Он сказал, чтобы я его бил, чтобы заложники подумали, что я главный!..
— Ну дает! — восхитился майор. — Ему бы фантастические романы писать. Все переиначил, все с ног на голову перевернул!
— А раньше, до заложников, когда вы убили четверых человек и полицейского мотоциклиста, это тоже не вы? Тоже товарищ Максим?
— Нет, тех — Маргарита.
— Кто?!
— Маргарита. Которая моя вторая жена.
— Да вы что? И вы знаете ее адрес, телефон, фамилию?
— Фамилию?.. — вдруг задумался Иванов. — А может, моя?..
Добиться от Иванова правды было невозможно. Не хотел он говорить правды, предпочитая изображать дурака.
Майор вопросительно взглянул на генерала Трофимова. И тот кивнул.
Допрос вступил в новую свою фазу.
— Ты будешь говорить правду? — спросил на “ты” майор и ударил Иванова сложенными лодочкой ладонями рук по ушам.
— Ай! — вскричал Иванов, хватаясь за голову. — Я буду! Я говорю!
— Где деньги? Где четыре с половиной миллиарда долларов?
— Я не знаю. Я их не брал! Новый удар.
— Кто убил полицейских во Франции?
— Товарищ Максим.
Опять удар. Более болезненный, чем были раньше.
— За что ты убил потерпевших на улице Агрономической?
— Это не я!
Серия коротких, хорошо поставленных ударов.
— А после...
Но договорить майор не успел, потому что вдруг услышал, как кашлянул, привлекая к себе внимание, сидящий в углу генерал Трофимов.
Чего это он?
— Не надо, — еле заметно покачал головой генерал.
— Что не надо? Так допрашивать не надо? Или что не надо?..
Но вдруг майор все понял.
Потому что “после” был поселок Федоровка, где Иванов убил четырнадцать взявших его в плен уголовников. Хотя на самом деле убил не Иванов, убили они, вернее, бойцы их подразделения, оставив на месте преступления на ручках дверей, пуговицах и пряжках одежды убитых его отпечатки пальцев и даже предъявив его одному из выживших потерпевших. За такую разборку их бы по головке не погладили, вот и пришлось списать все на Иванова, на котором и без этих уголовников много чего висело.
Если спрашивать Иванова, что было дальше, он может рассказать опасные подробности, которые могут услышать чужие уши, так как не исключено, что здесь установлены микрофоны или видеокамеры.
