Знал ведь, знал, что деньги предназначены либо на пропой, либо на проституток, что меня просто шантажируют, но отказать сыну Машеньки был не в силах.
Молча поднялся, запустил руку за книги, достал старый бумажник.
— Держи.
— Не думайте — я верну… через неделю верну… или через месяц, — забормотал Виталий, засовывая сотенные купюры в карман джинсов. — Мне должны отдать…
Я промолчал. Пасынок славится удивительной забывчивостью. Трудно сосчитать сколько раз он «занимал» у меня деньги и сколько раз забывал их отдать. Вначале я напоминал — жили мы с Машенькой трудно, каждый рубль высчитывали. Потом понял — бесполезно. Виталий попросту забывает о своих долгах, считает, что все окружающие — родные, знакомые, приятели — обязаны содержать его. Ибо все они — быдло, предназначенные кормить и холить барина.
Я ожидал, что получив деньги Виталий уйдет. А он не ушел, мало того, об"явил о мучающей его жажде: не прочь попить чайку. Если, конечно, у непьющего отчима нет более крепкого напитка. С учетом юбилейного праздника.
Естественно, я умолчал о припрятанной бутылке мартини. Узнает — не уйдет до тех пор, пока ее не вылакает. Мне показалось странным неожиданное желание пасынка почаевничать. Да еще с кем? С падлой, вонючим собачьим дерьмом, грязным фрайером.
Я припомнил все мерзкие «звания», которыми наградил меня Виталий. Не для того, чтобы докрасна раскалиться праведным гневом. Оправдать себя в собственных глазах. Пришел сын жены поздравить с юбилеем, по всем писанным и неписанным законам гостеприимства виновник торжества должен выставить соответствующее угощение. В данном случае — хотя бы бутерброды.
Заставив себя успокоиться, я поставил на плитку чайник, достал из шкафчика печенье, булочки, конфеты. Будто принимал не мужика — дамочку. Ту же Надин.
— Не надоела вам холостая жизнь?
Виталий упрямо гнул свою линию. Видимо, выполнял маменькино поручение. Я отмалчивался. Мои отношения с бывщей женой касается только нас, даже ее сын не должен иметь к ним доступа.
— Я уже сказал: пока не надоела.
Двухминутное молчание. Стук ложечек в чашках. Обмен непонимающими взглядами. Полный дискомфорт.
— Когда я вошел в квартиру, меня встретила бабуся. С трудом ходит — шатается, из глаз — слезы. Какая беда приключилась? — с явно фальшивым участием неожиданно спросил пасынок. — Можете мне не верить, но я жалею стариков — несчастные они люди…
Тема «больной матери» успешно отработана: деньги на выпивку и закус — в кармане. Включена запись о несчастных стариках, которым он искренне сочувствует.
