Помолчали.
— Ладно, парень, понадобится время — скажешь. Либо поменяю с кем-нибудь, либо отдежурю сам…
— Еще раз спасибо, товарищ полковник, — поблагодарил Пахомов, подчеркнув звание собеседника. Знал, как приятно это услышать старому служаке. — При необходимости — отблагодарю…
Начальник отмахнулся. На кой черт нужна ему благодарность, когда и с ней, и без неё одинаково тошно.
— Сегодняшняя ночевка в сторожке — из той же оперы? — ненавязчиво спросил он и повторил. — Не боишься?
Вместо ответа капитан поднялся и протянул руку.
— Пора до дому, до хаты. Еще раз — спасибо…
В семь утра Пахомов отбыл в родной, черт бы его побрал, гарнизон.
По дороге к дому заглянул к Поспелову. Проверить прибытие старшего лейтенанта и заодно отматерить. Ротой командовал, генеральский сынок, а простой истины так и не усвоил: предупреждать командира о своих передвижениях.
Открыла дверь Клавка. Заплаканная, усталая, в измятом домашнем халатике, повязанном переднике.
— Что у вас случилось? — встревоженно спросил капитан.
Женщина всхлипнула, косясь на вход в комнату, приложила к губам палец. Зашептала.
— На Феденьку напали бандиты. Когда он от сестры возвращался. Стукнули тяжелым по голове, сняли часы, вытащили бумажник… Провались они пропадом, деньги, будем жить — заработаем, главное — здоровье. Головная боль у Феденьки страшенная, на голове — шишка с кулак. Говорю: иди к врачу — не хочет… Хоть ты, Николаша, уговори…
Женщина откровенно маялась. С одной стороны, открываться кому-нибудь, особенно Пахомову, муж строго-настрого запретил. С другой — врать старому другу Федора противно. Сколько они встречались семьями, сколько раз Пахомовы выручали их в трудную минуту и материально, и добрыми советами… Да и почему она должна таиться? Мужа едва не убили, слава Богу, остался жив, но с работы выставили. Генералы вряд ли помогут, сами сели на скудную пенсию. Кто подержит, если не Николай?
И Клава решилась. Затащила Пахомова на кухню, плотно закрыла дверь и выложила все, что произошло этой ночью. И с ней, и с Поспеловым.
— Уверена — налет на банк Федя придумал. Наверняка, ночевал у любовницы, а ночью заявился либо муженек проститутки, либо другой любовник. Вот и стукнули гулену по голове… Сколько я буду мучиться, Коленька, с этим развратником?
Женщина заплакала. Делала она это довольно ненатурально и противно. Тряслись повисшие груди, подрагивали плечи, слезы текли по потному лицу грязными ручейками.
— Хоть бы ты поговорил с ним. По мужски. Усовестил, направил… Помоги, прошу тебя, подскажи, как мне быть? Не разводиться же?
