Пока Хаггард вынимал из пакета виски и закуску, Лэннинг быстро подсоединил гравицапу к стойке и включил аппарат. Видя, что он открыл маленькое окошко в своем детище и собирается положить туда долларовую бумажку, Хаггард остановил его руку и сам положил в камеру дубликатора стодолларовую банкноту. Лэннинг с одобрением и восхищением прищелкнул пальцами и, закрыв крышку, нажал на красную кнопку на верхнем блоке стойки.
Раздался негромкий щелчок, и на экране среднего блока появилась надпись «Сеанс окончен!»
Лэннинг открыл окошечки с обеих сторон клубка проводов и извлек из его недр две совершенно одинаковые бумажки.
– Ура!!!
Они орали так долго, что за это время Лэннинг успел наделать еще пять сотен.
– Теперь надо съездить опять в магазин, и пусть автомат проверит эту деньжищу!
– Необязательно, я уже проверял. Он ее проглотил за милую душу, еле уговорил отдать назад!
– Давай, Альфред, еще что-нибудь сдублируем!
И еще минут двадцать они совали в дубликатор что ни попадя, только бы влезло в камеру, и скоро на столе не осталось свободного места от радиодеталей и всевозможной закуски.
Их не остановило даже то, что в камеру не влезла бутылка виски, так они, паршивцы, отыскали лафитник, наполнили его отнюдь не водой и давай доставать его копии из камеры за здоровье величайшего в мире ученого Альфреда Лэннинга, за самого мудрого и дальновидного предпринимателя Джона Хаггарда, за самую совершенную в мире машину и даже за самую много-о-себе-понимающую жеманницу и чистоплюйку мисс Линду…
Короче, нажрались они, почти как свиньи.
Вы спросите, почему «как»?
Потому что настоящие свиньи так никогда не нажирались!
…Барахтаясь в огромной горе, состоящей из долларовых бумажек, Хаггард все никак не мог закрыть крышку камеры дубликатора, а оттуда все лезли и лезли копии… Альфреда Лэннинга, и каждая из них все норовила схватить его за грудки и, дыша перегаром и блевотиной, с гнусной ухмылкой вопрошала: «Джон! Ты меня уважаешь?!»
С трудом продрав глаза, он увидел склонившуюся над ним Линду.
– Мамочка!
– Какая я вам мамочка! – сказала мисс Линда и, перестав трясти его, отодвинулась и, демонстративно прикрыв нос надушенным платком, вынесла окончательный приговор:
– Свинья!
Хаггард приподнялся и, протянув к «мамочке» обе трясущиеся руки, простонал:
– Пить!
Мисс Линда, как ни странно, тут же подала ему стакан с апельсиновым соком, и он, стуча о край зубами, с трудом пропихнул в себя спасительную влагу.
Немного очухавшись, он оглядел комнату, но следов пребывания в ней Лэннинга не обнаружил.
