— Георгий Иваныч, я ведь знаю, что у тебя детей нет, значит, это не дочка твоя, а краля, так вот, ты зайди ко мне, тут, как ты уехал, письмо на твое имя пришло… Из Германии.
Иваныч побледнел. Потом кивнул, зайду, мол. А тот и говорит:
— Пошли сейчас, отдам тебе письмо и вся недолга.
— Ладно, — кивнул Иваныч, мой муж, мы только вчера утром расписались. Он усадил меня в чахлом скверике на лавку, а сам ушел с тем типом.
А меня всю трясло от страха, я ведь поняла, что это какой-то местный кагебешник, наверное. Письмо из Германии, как оно сюда попало? Короче, от страха я ничего не соображала. Так прошло полчаса, сорок минут, я уже умирала… Но тут он появился.
— Что, Иваныч? — кинулась я к нему.
— Ничего страшного. Все объясню, только потом. А то опоздаем на автобус.
И только когда мы уже собрались лететь в Москву и ждали вылета, он рассказал мне, что тот тип неплохо к нему и раньше относился. А тут сказал:
— Георгий Иваныч, времена, конечно, поменялись, но кто знает, надолго ли. У тебя женка молоденькая, красавица, похоже, дитенка ожидает, так вот тебе мой совет: уезжайте, вас в Германию зовут, и сейчас скорее всего выпустят, начнешь там новую жизнь, ты ж, как это, этнический немец…
— Да какой я к чертям немец!
— Зря отказываешься. Ты ж классный инженер, мостовик, там себе работу найдешь, а тут… Ну, может, прорабом устроишься, только ты слишком честный, а это всем мешать будет, а мосты, Георгий Иваныч, сам знаешь, стратегические объекты, кто ж тебя, бывшего зэка, да еще политического, да с родней в Германии, мосты строить возьмет? Оно, конечно, может, все и по-другому сложится, но ты уж не молоденький, пока то, сё, а жена девочка совсем… Мой тебе совет — уезжать надо. Пока дверку не заперли.
— А почему, Анатолий Сергеевич, вы мне все это говорите?
— Да потому что уважаю тебя, ты мужик настоящий, кремень, а это в наше время штучный товар. А я… я ведь тоже инженером был, в органы по путевке комсомола попал и уж выдраться не сумел… И я тоже вроде ссыльного… Раньше в Свердловске работал, да ошибку допустил, вот меня и отправили в эту глушь… Словом, не обо мне речь. А ты, если не уедешь, под первый же заворот гайки можешь обратно загреметь. Девчонку жалко будет.
Я слушала с замиранием сердца.
— Иваныч, что ты решил?
— Ты поедешь со мной?
— С тобой? Хоть на край света.
— Тогда попробуем выехать. Действительно, что нам терять, кроме своих цепей?
— А ты немецкий-то хоть знаешь?
— Знаю. И тебя с завтрашнего дня буду учить.
