Георгий Иванович стоял в тамбуре плацкартного вагона, куря одну сигарету за другой. Что я наделал, старый дурак? Какое имел право сойтись с этой девочкой, юной, прекрасной, доверчивой? Ну и что же, что я люблю ее? Что при одной только мысли о ней, у меня перехватывает дыхание? Я испорчу ей жизнь… Она говорит, что любит меня… Она романтичная девочка, ей кажется, что я невесть какой герой… Словом, декабристка… «Покоен, прочен и легок на диво слаженный возок…» — припомнились вдруг строки Некрасова. «Сам граф-отец не раз не два его попробовал сперва». Смешно, ей богу. У Евы нет графа-отца, ничего… Она одна, хрупкая, нежная… Но я не могу, не имею права… У нее есть какой-то там жених, из благополучной семьи, а у меня ни кола, ни двора, ни работы… ничего. Только судимость по политической статье… Нет, я не имею права… Не имею права сбежать от нее, от ее любви. Я что, старая развалина? Я разве не мужик? Или мужик только в постели? Неужто я не найду работу? Я же многое могу и умею и буду ей опорой… Кто знает, как сложится ее жизнь, если я сбегу от нее? Она, конечно, не выйдет за того парня, останется совершенно одна… Она так красива и соблазнительна, что мужики будут виться вокруг стаями, а она ведь цельная натура, и любит… меня любит… Я нужен ей… Я буду защищать ее от этой жизни. Я смогу… Сейчас по вечерам в Москве неспокойно… Она ходит одна… каждый может обидеть… Я люблю ее… Сразу, как увидел, с ума сошел… Но и она тоже… И нам так хорошо вместе… Он вспомнил, как она стояла в подворотне, когда он позвал ее в машину. Какие у нее были при этом глаза… А утром, когда он вышел из душа, она сидела, уткнувшись лицом в его старый, не первой свежести свитер, как будто вдыхала его запах… Нет, я ее не отдам никому, она моя и хочет быть моей, значит, ее желание для меня — закон. Ну а разлюбит, что ж… так тому и быть, но я хоть урву у жизни свой кусок счастья… Судьба мне послала ее в момент, когда я смогу начать все заново и не надо противиться подаркам судьбы, если тебе уже пятый десяток. И ты к тому же никакими обязательствами не связан. Хватит с меня политики, хватит идей, теперь моя жизнь будет подчинена одной идее — счастье любимой женщины… И нам обязательно нужен ребенок… Вот приеду, отремонтирую ее крохотную квартирку, и пойду куда-нибудь на стройку. Хотя сейчас, кажется, ничего не строят. Неважно, пойду в такси, в метро, в троллейбусный парк… Мужик с руками и головой найдет себе дело. А она пусть все-таки окончит институт, а уж потом родит мне сына… Пусть у нее будет профессия. И будем жить… Он вспомнил ее обалдело-счастливое лицо в момент, когда он довел ее до высшей точки близости… И шепот: «так не бывает, Иваныч!»
