— Евка, не будь дурой! Постарайся понравиться его мамаше и тогда будешь жить как у Христа за пазухой. Ты ж сейчас почти голодаешь… Ты вообще у него дома-то была?
— Нет.
— Почему?
— А зачем? Он ко мне приходит.
— А он что, тебя не звал?
— Почему? Звал.
— А ты не пошла?
— Не-а!
— Да почему?
— Как бы тебе объяснить… У них наверняка все очень богато… Папаша какой-то там то ли посол, то ли консул, вечно в загранке…
— И что?
— А то… Тоник наверняка устраивает там какие-нибудь пьянки, вечеринки, его брат, наверное, тоже…
— Ну и что, не понимаю!
— А вдруг там что-то пропадет?
— И ты боишься, что подумают на тебя, что ли?
— Именно! Доперла наконец! А мне это нужно?
— Да, но почему ты решила, что подумают на тебя?
— Потому что я из другого круга…
— Ой, Евка, какая ты рассудительная… Я бы так не смогла… Погоди, или ты его просто не любишь?
— А я не знаю… Вообще-то он хороший…
— Знаешь, Евка, это все сопли и слюни. Любишь — не любишь. А замуж с холодной головой лучше выходить. Все равно же надо замуж. А Тоник твой хоть не алкаш, не лимитчик и вообще хороший парень… Или у тебя кто другой на примете есть? Ой, Евка, колись!
— Да нет никого. Просто так… померещилось чего-то…
— Евка, если ты мне не расскажешь, я не знаю что с тобой сделаю. А я никому никогда ни полсловечка, ты ж меня знаешь!
Еве так хотелось хоть кому-нибудь поведать свою историю! Хотя какая история? Никакой истории и не было, так… И она рассказала Женьке о том, что пережила в деревне у бабки. Женька слушала затаив дыхание.
— И все? — воскликнула она, когда Ева завершила свой рассказ.
— И все.
— Ну ты и дура!
— Почему?
— Коза ты, Евка, тебя такой парень замуж зовет, перспективный, красивый, молодой, с шикарной профессией, а ты в зэка втюрилась. В старика! Точно, извращенка.
— Ты чего разоралась, Жень?
— Нет, я не понимаю, ты с ним даже не целовалась, ты его никогда в жизни больше не увидишь, а тут… Декабристка хренова… Да это сейчас он ссыльный, а скоро его назад в лагерь загребут, вот папка мой говорит, что скоро опять гайки закрутят и где он тогда будет, твой политкаторжанин? Опять же на каторге. И ты с ним загремишь… Папка говорит, сейчас дали людям выпустить пар, а потом опять зажмут еще чище прежнего, после такой вольницы зажим будет будь здоров…
— Жень, прекрати орать! Он между прочим меня не звал замуж, он вообще никуда меня не звал, даже в кино, просто мне тоже захотелось выпустить пар, как выражается твой отец. Вот я тебе и рассказала… про свои ощущения. И, между прочим, мне стало легче.
