— Боже! Я произвожу такое кошмарно-пошлое впечатление?
— Да, пожалуй, нет, — засмеялась она. От улыбки ее лицо буквально расцветало.
— Я хотел сказать совсем-совсем другое, но, боюсь, это все-таки тоже будет банальность.
— Попытайтесь.
— Нет, пожалуй не буду. А скажите лучше, почему вам показалось, что мы знакомы?
— Шутки памяти, ничего больше.
Она опять умолкла. Только что ему почудилось, что она готова с ним флиртовать, но видимо обманулся.
— Лали, а почему вы одна?
— В каком смысле?
— Ну, вы днем были с этим юношей…
— А вечером без юноши, только и всего.
— Ох, как с вами трудно.
— Да. Со мной трудно. И если вы решили за мной приударить, то должна сразу честно предупредить — бесполезно. Только время потеряете.
— А я не спешу.
И он пристально посмотрел ей в глаза, включая на полную мощность свое мужское обаяние.
Но на нее, похоже, это не действовало.
— А почему, позвольте спросить? Из-за этого мальчика?
Она вдруг фыркнула.
— Представьте себе.
— Но зачем такой очаровательной женщине сидеть вечером одной в баре, пить вполне мужской коктейль и отшивать возможных поклонников, тогда как юноша развлекается в городе и неизвестно еще…
— Вы хотели сказать, неизвестно еще с кем, да?
— Именно.
— Я должна ответить на эту тираду?
— Хотелось бы.
— Хорошо. Потому что мальчикам в девятнадцать лет следует на отдыхе развлекаться.
— Но… Разве вас это не… унижает?
— Унижает? Да почему?
Она уже вывела его из терпения.
— Потому что вы намного старше, а он… он же ваш любовник, а вы готовы мириться с его свободой?
Она вдруг начала хохотать.
— Чему вы смеетесь? Что я такого сказал?
— А с чего вы взяли, что он мой любовник? Бред! Это мой сын!
— Сын? — поперхнулся коктейлем Родион.
— Представьте себе, сын.
— А почему он зовет вас по имени?
— Сейчас это называется прикол. Он так прикалывается. Помните днем, когда я примеряла жакетку, он меня отозвал в сторонку?
— Ну?
— Он мне шепнул: мам, давай поприкалываемся над этим дядькой, он явно на тебя запал.
— Правда? У меня гора с плеч… Но послушайте, Лали, сколько же вам лет? Мне и в голову не могло прийти, что у вас такой сын…
— Мне сорок один год. Хотя задавать такие вопросы…
— Знаю, простите, не удержался. Но тогда за этим неприличным вопросом следует другой, возможно, еще более неприличный.
— Да?
— Если этот парень ваш сын, почему вы не оставляете мне шансов? Боитесь сына? Он проболтается вашему мужу?
— Мой муж умер полтора года назад.
— Простите.
— Я любила его, по-настоящему любила, и была с ним безмерно счастлива. А паллиативы мне не нужны. Я понятно объяснила?
