— А из какой провинции? Я сам из Рагузы, в Далмации.
— А я из Бергамо.
— А, так.
И зеленый человек вдруг заговорил на бергамском наречии. Югэ, знавший на нем лишь несколько слов, скоро сбился и объявил, что ушел от родных мест мальчиком и забыл свой язык.
— Это заметно, — ответил далматинец и торопливо покинул Югэ.
В свою очередь Югэ поспешно оставил торговое место и направился домой. Но через несколько минут он подвергся нападению четырех человек. Они повалили его и принялись связывать. Бывший рядом Угренок все это видел. Югэ успел дать ему знак, принявшись насвистывать, когда его, связанного, нападавшие куда-то повели. Угренок сумел проследить, что Югэ отвели в красную палатку. Тогда он решил спрятаться за соседней стенкой и понаблюдать, что будет дальше.
Югэ привели к паше. Он уже знал, что паша в турецкой армии — это хозяин над тем, кого к нему приводили. Зато паша и отвечал своей головой за правильность принятых судебных решений, как и за проявление бдительности. Двое стражей при паше были «судебны и исполнителями».
Югэ, как оказалось, привели к самому Гуссейн-паше, отвечавшему за порядок в лагере. Его характерным качеством была поистине восточная жестокость: за ним числилось лишь два-три оправдательных приговора. Обычно же взмахом руки он выносил противоположны решения, ясные для окружающих без слов. Причем эти жесты были двойного рода. Если правой рукой справа налево — «отсечь голову». Если сверху вниз — «повесить». При этом осужденному он милостиво дарил десять минут до казни, чтобы помолиться Богу. Впрочем, считать это все слишком ужасным было бы чересчур поспешно, если не забывать, где и когда сей муж проявлял свою власть.
У паши была густая волнистая борода. Он, очевидно, её холил и лелеял, и она, также очевидно, отвечала ему своей шелковистостью, приятно ласкавшей руку. И поэтому паша любил часто поглаживать её. Вот и сейчас, когда Югэ предстал перед ним, он занимался именно этим приятным делом. Наконец, паша поднял свои черные глаза на пленника.
— Мне сказали, что ты — гяур, собака, переодетый французский шпион среди сынов нашего Пророка. Что ты на это скажешь?
— Это ложь. Я итальянец.
— Ты клянешься в этом? Югэ было заколебался, но потом решительно ответил:
— Клянусь.
Паша, как и положено паше, хлопнул в ладоши. Полог палатки приподнялся, и в неё вошел человек в зеленом кафтане.
— Повтори при нем, — обратился Гуссейн к нему, — что ты мне сказал.
— Это не итальянец, а француз, — ответил зеленый кафтан. — Он дворянин, офицер войск, посланных Людовиком XIV воевать в нарушение мира, заключенного между Францией и Великой Портой, чтобы помочь австрийскому императору. Я его видел в Париже, в Меце, Вене и в Грау.
