— Нет, неправда, — ответил мальчик. Он думал, что, сказав, что он съел оладью, он на этом успокоит мать и разговор отпадет. Но теперь почувствовал, что своим признанием придал ей новые силы.
— Он меня сведет с ума, — сказала мать и заломила руки, — он съел оладью, но не брал ее. Что она сама тебе влетела в рот? Ты идиот или негодяй! В обоих случаях мне сейчас будет плохо.
Ему опять стало жалко маму.
— Ну, съел я, съел оладью! — повторил он.
— Значит, это правда, что ты взял ее? — торжественно спросила мать.
— Нет, неправда, — ответил мальчик. Это в самом деле было неправдой, и он с неправдой никак не хотел соглашаться. Престо из жалости к матери он сказал, что съел оладью. Мать всплеснула руками.
— Ты настоящий троцкист! — крикнула она. — Сейчас судят троцкистов, и они так же путаются в ответах. Их спрашивает прокурор: «Вы встречались со шпионами и диверсантами?» Они отвечают: «Да, встречались». — «Так вы признаете свою антисоветскую деятельность?» Они отвечают: «Нет, не признаем». — «Где же честность, где логика?» Ты настоящий троцкист. Значит, ты съел оладью, но не брал ее?
— Да, — согласился мальчик, все-таки надеясь, что мать утихомирится.
— Как же ты ее мог съесть, если ты ее не брал? — окаменела мать от возмущения, а потом, словно озаренная догадкой, добавила: — Может, ты ее не руками, а зубами схватил? Подошел и, как собака, зубами схватил оладью?
— Да, — подтвердил мальчик, не находя выхода, — зубами схватил оладью.
— И съел? — жестко уточнила мать.
— И съел, — согласился мальчик.
— Так и не притронувшись руками? — спросила мать с раздраженным любопытством.
— Так и не притронувшись, — согласился мальчик.
— Но ведь невозможно съесть оладью, не придерживая ее рукой, — сказала мать, — она же не могла сразу целиком войти в твой рот, хотя он у тебя большой. Значит, ты ее все-таки придерживал руками? Значит, брал? Наконец я тебя поймала!
Мальчик понял, что он сейчас будет разоблачен, и мгновенно придумал ответ.
— Я ее съел прямо с тарелки, наклонившись над тумбочкой, — сказал он.
— Какой коварный, какой коварный, — покачала мать головой, — чтобы иметь право сказать, что он не брал оладью, он схватил ее зубами. Это же надо додуматься! Но теперь ты видишь, что ты все-таки сказал неправду?
— Я сказал правду, — ответил мальчик, — я не брал оладью.
— Брал, зубами схватил! — в истерике закричала мать. — Ты все-таки съел оладью или нет?!
У мальчика от жалости к матери сжалось сердце.
