— Да, хотя я сознательно никогда не читал не адресованных мне писем, если мне их не давали читать…
— Значит, ты не прочел письмо потому, что тебя ужасала мысль, что тебя застукают за чтением письма?
— Да. Или по выражению моего лица он догадается, что я читал это письмо…
— Но подумай, только ли это тебе мешало прочесть письмо?
— Нет, не только…
— А что еще?
— Интуитивная боязнь узнать что-то такое о ней, может быть какую-то интрижку, одним словом, что-то такое, что унизит нашу любовь и вынудит меня порвать с ней…
— Но ведь ты и так порвал с ней?
— Да, но это потом. Уже в результате осознанной обиды, оскорбленного самолюбия я порвал с ней… Но тогда была именно эта боязнь потерять ее, узнав о ней что-то унижающее.
— А может, еще какие-то соображения были?
— Да, наверное, было еще одно соображение, но оно связано с предыдущим. Соображение это можно осознать так — я боялся, узнав какую-то чудовищную правду о ней, необходимости действия… Сама необходимость действия заранее сковывала меня…
— Действие это могло быть связанным с твоим Венечкой?
— Нет, этого я не думал и не думаю сейчас. Но оно отчасти и было связано с ним, как необходимость объясниться на первой стадии, то есть хотя бы сказать ему, что я читал это письмо. О роли его в этом деле у меня есть свои догадки. Но первое, что я тогда испытал, была пронизывающая боль оттого, что они переписываются без моего ведома. Я сейчас не думаю, что он сознательно скрывал от меня эту переписку, он мог просто не придавать этому значения.
— Короче говоря, ты собирался жениться на ней?
— Да, я собирался. Я думал, как только я поступлю в аспирантуру и обоснуюсь в Москве, мы съедемся.
Относительно Венечки у меня есть еще одно соображение. Я не отметаю и мысли, что он сознательно подложил мне это письмо. Зная, что я собираюсь на ней жениться, и зная мои взгляды на отношения со своей девушкой, то есть на необходимость полной взаимной чистоты, и зная из содержания этого письма, что она не тянет на этот уровень, и не желая лично вмешиваться и тем самым как бы предавать ее, он мог подложить мне это письмо, чтобы я сам как бы случайно узнал обо всем и сам делал свои выводы.
В самом деле, странно было забыть на столе письмо такого содержания, да еще перед приходом человека, для которого содержание этого письма — дело если не жизни, то хотя бы чести… Если он это сделал намеренно, то это говорит о необыкновенном благородстве его души.
— Так ты с тех пор и не пытался узнать ни о содержании письма, ни о том, как оно тогда попало на стол?
