— Прими поздравления.
— Оставь!.. Ни я, ни новгородец — мы еще не закончили свои рукописи.
И тут же спросил:
— Где он?
— Кто?
— Ну, этот симпатичный кореец с книгой. Он же явно не местный, он явно из приезжих. А какую книгу можно таскать в руке, гуляя по незнакомому городу?
— Путеводитель?
— Вот именно.
Как нарочно, из толпы, пританцовывая в такт музыке, льющейся с неба, вновь вынырнул кореец. На его сильном локте сидела крошечная девочка с роскошным бантом в каштановых волосах. Она громко смеялась, и Илья засмеялся так же громко. Я не успел остановить его, он хлопнул корейца по плечу:
— Галлинаго! Он опять с нами!
— О, да! — обрадовался кореец.
— Эдику! Мы утерли нос!
— О, да! — удивился кореец.
— А что тут читают? Я спрашиваю, что тут читают? — Илья потянул книгу из руки корейца, но тот, видимо, не так уж хорошо понимал Илью. Он не выпустил книгу, он потянул ее на себя, инстинктивно прижав к груди веселую девочку с роскошным бантом в каштановых волосах, и мне вдруг показалось, что каким-то десятым чувством он, этот симпатичный кореец, почувствовал в Илье другого, совсем другого человека, совсем не такого, как он сам.
— Илья!
Но Петров сам все понял.
А поняв, резко выдернул книгу из руки оторопевшего корейца и бросился бежать, смешно выбрасывая в стороны ноги.
— Илья!!
Он убегал.
— Илья!!!
Со стороны это, возможно, выглядело смешным, даже, наверное, так выглядело, но мне было не до смеха. Только что я был счастливым среди счастливых, только что я был равным среди равных, только что я радовался со всеми: Эдику утерли нос, а галлинаго, он опять с нами! — и вот я уже чужой, и вместо ощущения счастливого единства — тяжкое ощущение одиночества.
А Илья бежал.
Он меня не слышал.
Он не хотел меня слышать.
Он мчался прямо по лужам, разбрызгивая светлую воду, несся по дорожкам, приводя в радостное недоумение людей, все спешащих и спешащих на праздник возвращения галлинаго, который теперь вновь с нами и, надо полагать, навсегда.
«Зачем ему путеводитель?»
Я догнал Илью метрах в десяти от кустов, в которых была спрятана МВ.
Сейчас он вырвется, подумал я, сейчас он сделает эти последние шаги к МВ, и я уже не смогу его остановить, и неизвестная книга, объект из Будущего, вещь совершенно невозможная в нашем времени, окажется именно у нас, там, где ей не полагается быть.
Допустить этого я не мог.
Краем глаза я видел человека, появившегося в конце аллеи. Он слишком походил на обиженного Ильей корейца, чтобы я мог рисковать.
